Долгие поиски

— Конечно, чего тут интересного. Вот разве что собака. Я смотрела и удивлялась, что вы здесь сторожем. Я уже неделю здесь в гараже, второй раз вас вижу. Вы совсем непохожи на других сторожей. Они все простые старички. А вы еще где-нибудь работаете?

— Я в аспирантуре.

— Правда?! По какой специальности?

— По математике… Качайте.

— Ой, вы, наверное, ужасно талантливый. В математику идут только талантливые. И тем более раз взяли в аспирантуру. Меня у нас — и то не взяли, — она вздохнула. — Меня засы́пали на философии — так глупо! Вернее, поставили четверку, а нужно было только пять, потому что трое на одно место. Но я буду поступать снова. Я хочу на детские инфекции.

Вадим хотел сказать, что странно при таком папе не поступить с первого раза, но промолчал.

— Снова нажать и не отпускать. Сейчас последнее — и все.

— Но я про себя знаю, что у меня голова самая обыкновенная. Вот езжу, но внутри ничего понять не способна.

— Странно: человеческие внутренности вроде сложнее, а вы же в них понимаете по долгу службы.

— Если вдуматься, конечно, вы правы. Но мне кажется, что машины сложнее. Как загляну под капот, сразу голова кругом. А вы почему разбираетесь? У вас машина есть?

— Если бы была, я бы тут не работал.

Ира ужасно смутилась.

— Извините, я опять ляпнула глупость. Но я хотела в том смысле, что иначе где научились?

— Так, поднахватался. Видно, есть к этому склонность.

— Да, мужчины все склонны к технике.

— Ну, готово. Нажмите-ка еще раз. Чувствуете, сопротивление в педали возросло?

— Да, чувствую. Правда.

— Потому что воздуха в системе нет. Ну, я вылез, можете скатываться.

— Стра-ашно!

Тем не менее она бодро скатилась и подрулила к своему гаражу, который так и стоял все это время распахнутый настежь.

Вадим заглянул внутрь. Да, гараж требовал рук. Пол кое-как настелен — и все. А можно так хорошо обшить, полки сделать, гнезда для инструментов.

Ира поставила машину, Вадим помог ей запереть гараж. Ее болтливость вдруг куда-то пропала, движения стали скованными — она явно была в большом смущении.

— Вы столько работали, старались… Я не знаю…

Вот что ее терзало! Прошлый раз за такую работу Вадим взял трешку, хотя работал больше хозяин. Но брать деньги с Иры было невозможно! Он хотел оставаться с нею на равных: она врач — он аспирант, а плата сразу низвела бы его в поденщики, в прислугу.

— Пусть это вас не тревожит. Мне было приятно вам помочь.

Вопрос разрешился. Было видно, что она испытала громадное облегчение.

— Ой, такое огромное спасибо! Честное слово. А то, знаете, тормоза…

— Залог здоровья, не меньше.

Они пошли вместе до ворот.

— А я живу вон в том доме, прямо через проспект. Пять минут — и дома. Правда, удобно?

— А когда дом далеко, не стоит здесь и гараж иметь.

В этих словах Вадим высказал свое кредо. Он давно решил, что, когда у него будет машина, ездить за ней полчаса на автобусе он не согласится. Машина создана для удобства: вышел — сел — поехал.

— Ну, мы еще здесь увидимся, правда?

— Конечно. И если еще будет нужна техническая помощь, я всегда рад.

— Ой, еще раз спасибо! Вы даже не представляете! До свиданья.

Когда Вадим вошел в будку, дядя Саша грозил ему пальцем.

— Только не ври, что ты целый час щенков укладывал! Вместе с этой фигуристой.

— Я ей тормоза прокачивал.

— Ах, ты ее прокачивал! Дело хорошее. Только учти, с тебя бутылка пива, иначе все твоей Лисе расскажу, понял?

— Договорились, — засмеялся Вадим. — И полная конспирация.

5

Белые ночи кончились, в половине двенадцатого темнело, и приходилось зажигать свет. Вадим нажал кнопку, и на высоких мачтах вспыхнули прожектора.

После ухода Жоры дядя Саша вздремнул на стуле и теперь был совсем трезв. Можно было считать, что ночь началась, и ждать мужика со шпалами, но когда он приедет? Если вообще приедет. Ночь длинная.

— Знаешь, дядя Саша, я пойду посплю часов до трех.

— К крысам?

— К крысам.

— Ну давай.

— Только если привезет шпалы, пусть разбудит. Пусть доедет туда, а я вылезу и покажу, где свалить.

— Ладно. Укажу ему путь.

Диванчик был очень неказистый. Гайда на него, бывало, и ложилась, когда ее здесь запирали в сильные морозы, и кости притаскивала, но Вадим стелил казенную плащ-палатку, и получалось достаточно чистое ложе. За печью по-домашнему шебаршили крысы. Гайда несколько раз начинала лаять. Потом он заснул…

— Эй! — кричали снаружи. — Эй!

И стук в дверь.

Вадим вскочил, не совсем соображая, что за тревога. Не пожар ли?

Выскочил. И остановился ослепленный. Прямо в него упирались лучи фар. За ними слышался работающий дизель.

— Вот ты где! И не добудишься сразу.

«Шпалы!» — сообразил он наконец.

— Привез?

— Все тридцать, как договорились.

— Ну, поехали.

Все еще неверно ступая, — сон в гараже всегда почему-то тяжелый, с трудным пробуждением, — Вадим кое-как залез в кабину «МАЗа».

Пустой гараж, освещенный прожекторами, выглядел тревожно. Фары высвечивали тени; казалось, в них должен кто-то таиться, но из теневого небытия возникали только ряды ворот с тяжелыми замками.

— Здесь.