Долгие сумерки путника

Дулхан, индейцы тараумара, сияние Ахакуса в ночи явили мне знаки чего-то иного, какой-то истины, которую я не мог постичь или обнаружить. Я лишь едва чувствовал ее, уподобившись незрячему, ищущему дверь там, где ему мерещится сияние.

Я побывал во внешних садах тайны некой возможности бытия, которую мои земляки уничтожают, не понимая.

Одолеваемый тропической размягченностью, я, кажется, понял нечто ужасное, нечто ускользающее от нормального взгляда на наш мир, на нашу историю. Я бы выразил это следующими словами: Где бы мы ни вторгались в мир, он немедленно утрачивает свою невинность. Мы подобны грязному пятну, расползающемуся помимо нашей воли. В этом смысле совершенно безразлично, что делает Кортес, или Писарро, или Альварадо, или бездари вроде меня — а я негодный вояка, — или любой новоиспеченный капитан, мнящий себя Ганнибалом. Американцы-аборигены были повержены одним нашим присутствием, прежде чем мы стали действовать крестом и крестообразными мечами.

Впереди нас идет дьявол, что бы мы ни делали. Будем ли мы действовать, как Писарро, или попытаемся — к примеру, как я, — отстаивать истину, что «только доброта побеждает». Теперь доктора Саламанки вздумали усердно обсуждать слово «культура», которое прежде употребляли, только говоря о капусте или об огородах. Так вот, я думаю, существует нечто, идущее впереди нас, это нечто и есть «культура». Подозреваю, что она связана со Злом, что это извращенная и незримая сущность, которой пронизан наш образ жизни.

Написав эти слова, я понимаю, что вступаю на весьма опасный путь, который может привести меня только на костер инквизиции, но чего бояться старику, который уже сделал ставку и проиграл?

Побеждали не мы, а этот невидимый дьявол…

Неоднократно я склонялся к мысли, что сила, которая обезоруживала индейцев до применения оружия, шла от истинности нашей веры и от воли Господа нашего. Но потом я спохватывался: ведь Его слово — это жизнь и спасение, а не уничтожение и смерть. В нашей религии существует добро нашего Господа и святых, но также и зло. В нашей культуре преобладает зло. Тень, которая шла впереди нас, это был дьявол. Думаю, что проклятие, лежащее на нас, сродни тому, что наложено на евреев, чьими прямыми наследниками мы являемся. Мы — реинкарнация того духа, обреченного сеять лишь уныние, и смерть, и презрение к самой жизни, к жизни, какую нам дал Бог, Податель Жизни, как его называют мексиканские поэты.

Нет, американцы никак не причастны к пресловутому первородному греху. Однако же мы упорно стараемся превратить их в грешников, в падших существ, которых наши священники и епископы должны великодушно спасать. Мы подобны негодяю лекарю, делающему здорового больным, чтобы его вылечить и прославить себя.

Вот какая порча шла впереди нас. Оружия не требовалось. Довольно было приближения нашей болезни, и целые народы канули в небытие.

Нет, американцы никак не связаны с Адамом. Ни с Симом, Хамом и Яфетом. Только мы извлекли их из вечности и нарядили в хламиду грешников.

Мы посеяли недуг. Мы навсегда украли у них душевный покой.

Это и было моим «знаменитым секретом», который дошел до слуха императора Карла V. Секретом неизреченным, который, открой я его, привел бы меня на костер. Секретом для людей другой эпохи, не нынешней. Секретом бесполезным, как почти все, что исходит от меня.

Они, индейцы, просто жили, как вот эти коты, загадочно шныряющие по крышам монастыря Санта-Клара. Они рождаются, страдают, радуются, рождают потомство, желают, умирают. Так и идет — без шума и неожиданностей (кто изобрел слово «трагедия»?). Есть нечто глубоко истинное, достойное и великолепное в этих котах, которые мне напоминают индейцев Америки.

Неужто всегда будут варвары? Неужто всегда будут побеждать варвары? Неужто всегда, как говорят тараумара, путь человека по жизни будет всего лишь движением к праху? И все будет деградировать и идти к упадку?

Мы отчалили из Веракруса 10 апреля 1537 года.

ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ

…

НЕЖДАННЫЕ ПРИЗНАКИ ЖИЗНЕСПОСОБНОСТИ ПОВТОРЯЮТСЯ. Добро пожаловать! Когда приходит мысль о театральном Зале и о том, что мы должны быть готовы произнести приветствие и удалиться, в тебе вновь пробуждаются жизненные силы, волнующая воля оставаться по сю сторону, не проходить еще через тот Портал в пустыне, который так интересовал Сьесу де Леона.

Мочусь я обильно, и притом ощущаю почти жгучий зуд. В последнюю неделю снова было кровотечение. Я об этом доктору Гранадо не говорю — он сразу же начал бы толковать о «чрезмерной витальности» и порекомендовал бы успокоиться, поставить пиявки или даже сделать кровопускание.

Наука идет вперед неслыханно быстро — за последние три десятилетия о теле человека, о жизни, о нашем мире и о Вселенной узнали больше, чем с рождения Христа. Примечательны труды Мигеля Сервета, который выяснил, каким образом кровь кружит по телу. Жестокие кальвинисты приговорили его к сожжению на костре, как будто возможно противоречие между учением Божьим и реальностью мира и созданных им существ!