Долгий дозор

— … но если бы великие ученые древности могли увидеть судьбу своих открытий сегодня, то вряд ли они бы так спокойно спали в своих могилах! Академик Самуро обиделся бы за дурацкое название «ген-кумыс», данное его прекраснейшему тонизирующему и лечебному напитку, приготавливаемому элементарнейшим способом из нескольких ягод ген-саксаула, фантастически дешевой и самовосстанавливающейся фильтр-закваски и воды! Ляо-младший — а это уже в ваш огород камень, дорогой улыбающийся Зия, — плакал бы навзрыд, видя, как мы надолго тормозим у элементарного порога третьей степени в ген-программировании мощности синтетических мышц! Заодно он прибил бы нас всех, включая Савву, бамбуковой палкой за то, что мы топчемся в синапсах практически там, где он оставил нас всех, когда Господь-Аллах призвал его к себе на небеса! А сеть-программирование? Ага, я вижу, как вы снова опустили глаза, Зия! А моя увертливая жена и вовсе готова ускакать на кухню под предлогом доставки новой порции вышеупомянутого ген-кумыса! Вам стыдно, господа ученые, господа, так называемые, программисты!.. И мне стыдно вместе с вами — ха-ха-ха! Потому что и я, чего уж скрывать, недалеко ушел от вас! Да-да, мы сидим в верблюжьей луже и просто стыдимся признаться в этом. Практическое применение теории покойного Ромма о квантовой неопределенности в послойных нетривиальных программ-структурах ныне находится в положении, ничуть не отличающемся от того, каковое имело место быть десять лет назад. Со всеми вытекающими отсюда последствиями! — И Юсуф снова вызвал экран, но на этот раз он распался на пять частей, которые аккуратно повисли перед каждым участником трапезы. Экраны запестрели символами.

— Савва, не беспокойся, я применяю сейчас только открытые данные! — сказал Юсуф и принялся объяснять свои последние предположения по поводу туннельного ввода квантовых переменных.

«Хорошо, хоть половину того понимаешь, о чем Юсуф говорит! — пришел к выводу Егор. — Чувствуешь себя Ромкой-джи, приходящим в восторг от того, что так внезапно открывается перед твоим взором! Словно ранним утром вышел на крутой берег, и перед тобой вдруг распахнулся огромный мир!

И ты разом охватываешь все — и высоту обрыва, и ровную гладь Иртяша, и тонкую, едва видную, полоску противоположного берега, и плавные линии Уральского хребта, который виден теперь во всем объеме, во всей своей громаде, уходящей на север, постепенно теряясь в голубизне бездонного и такого чистого неба».

Вот и сейчас Егора охватило похожее чувство. За каждой фразой, за каждым упомянутым в полусерьезном разговоре термином вдруг увиделись огромные толпы ушедших навеки великих и малых и просто забытых людей. Словно тени ушедших вызываешь! Вот, Эйнштейна упомянули… а за ним еще несколько неизвестных Егору фамилий. И тянется это все в самую глубь веков, до Аристотеля, Зенона, Имхотепа… а сколько имен он и уловить-то не успел по невежеству!

И все они так же, как и нынешние, пытливо в мир Господа-Аллаха вглядывались, иногда улавливая одним им видимую тонкую вязь тайнописи бытия — ответы на их вопросы…

Напоследок, когда они уже собирались возвращаться обратно, Юсуф вдруг помрачнел и сказал:

— Зия, Савва, мне надо поговорить с вами наедине. Нет-нет, Савва, достаточно и обычной связь-защиты — не забывайте, что я первый советник мэр-бая! Разговор будет кратким. Я не буду вдаваться в детали…

Надежда-джан проводила Егора и Ромку-джи наверх в кабинет имам-доктора. Вот уж где разбегались глаза! В углу стоял самый настоящий андроид, какого сейчас нигде не увидишь. Вылитый человек, только во лбу поблескивает пластинка с буквой «А» и тонкой вязью непонятных Егору символов. Андроид был отключен. Как сказала Надежда-джан, чтобы не нарушать закон о запрещении андроидов. Но имам-доктор, член Совета Святой Академии Наук, первый советник мэр-бая Челябы мог себе позволить держать у себя отключенного андроида вполне официально.

На стене висело оружие. Одних калашей было пять штук, и все разных модификаций, а в центре — самый древний из них, еще со стальным стволом и обычной обоймой. Егору понравились сабли, чьи ножны были покрыты арабской вязью. С десяток метательных ножей отличались друг от друга отделкой. На некоторых из них надписи можно было прочитать. Получалось, что эти ножи были подарены «почтенному Юсуфу в знак благодарности за его исследования».

Как раз над причудливой формы столом, видимо, специально изготовленным для удобства старого ученого, половину стены занимала огромная «живая картина». Наверное, где-то далеко-далеко, на вершине одной из гор установлена камера, передающая одну и ту же объемную панораму — невероятной высоты горы, поднимающие свои сверкающие вершины прямо из облаков. Похоже, это было где-то на западе. Если судить по тому, что солнце там стояло еще совсем высоко.

— Это его любимые места, — сказала Надежда-джан. — А теперь пройдемте вот сюда, мальчики.

Егор с трудом оторвал взор от распахнутого в другой мир окна.