Долгий фиалковый взгляд

Я никогда не обнаружил бы этого, не додумался бы, если бы не четыре пропавшие плитки, если бы выдранные сорняки не свидетельствовали, что их недавно вынимали. Кто-то обливался потом, выкачивая из Лило Перрис правду с помощью водных процедур. Стало быть, кто-то вчера вечером приходил за образцами, прежде чем Хайзер меня сюда послал.

Дилемма. Прямо сейчас сообщить Хайзеру? Но шериф сказал: «Пока не придет визитер, не звоните мне, не раскрывайтесь. Я сам с вами свяжусь».

Ясно. Выполняй приказание. Но сначала прими определенные меры, отчасти ради предосторожности, отчасти ради ошеломляющего сюрприза.

Я нашел за котельной ржавую мотыгу. Вскоре рассчитал силу удара, чтобы раскалывать плитки, не повредив деньги. Залитые парафином пачки выкладывал на широкую стену. На площади двенадцать на двенадцать ярдов оказалось поразительно много плиток, из них всего семь без начинки.

Старое армейское одеяло из котельной превратилось в импровизированный мешок Санта-Клауса. Я перетаскал увесистый груз за пять раз, закончив работу до половины пятого. Уполз в свой закуток, натрудившись до боли, выдохшийся и чрезвычайно гордый. В голове замелькали подлые мыслишки. Приложив немного сообразительности, можно вполне впечатляюще себя связать, нанести неплохой удар по голове… «Боже, шериф, наверное, он все-таки как-то мимо меня проскользнул. Я его так и не видел».

Получится около двадцати лет роскошной жизни. Никаких следов. Купюры мелкие, можно тратить спокойно. Никто не станет с дурными намерениями разыскивать деньги или тебя. Может быть.

Я припомнил слова Мейера, что, если когда-нибудь мне доведется очень-очень разбогатеть, возникнет тенденция к моему превращению в стопроцентного лодыря. «А когда исчезнет последний процент, — предсказал он, — я, возможно, сочту тебя жутко скучным. Тебя красит время от времени спорадически вспыхивающее беспокойство. Это придает тебе изысканность».

Когда солнце опустилось совсем низко, я начал готовиться к ночи. Поблизости от котельной уловил треск зуммера и не понял, от чего налетел ветерок, от машины или от шагов человека. Нырнул за котельную и услышал машину, выглянул и увидел зеленый седан с синей мигалкой на крыше.

Поэтому вышел с карабином в руке — усталый и честный мужчина, готовый с радостью честно рапортовать своему справедливому временному начальству. Но это оказался Кинг Стерневан, который выпростал из-за руля свою тушу и наблюдал за моим приближением, стоя спиной к круглому золотому солнцу.

— Кинг, — сказал я, — надеюсь, ты привез еду и холодное пиво.

— Если б подумал об этом, приятель, привез бы.

— Тогда, может быть, сообщишь мистеру Норму, что с его стороны было бы очень мило доставить своему рекруту один горячий сандвич и одно холодное пиво?

— Сообщить и проваливать?

— Серьезно, мне надо его повидать. Хочу, чтобы он приехал как можно быстрее. Будь добр, свяжись с ним.

— Конечно. — Он снова полез в машину, щелкнул рычажком передатчика, заговорил в микрофон: — Девятый вызывает коммутатор департамента, прием. Девятый вызывает департамент, прием. — Ничего. Попробовал еще пару раз, и вылез. — Я же говорил Реду, в этой чертовой штуке что-то отсоединилось. То работает, то совсем глохнет.

— Мне там окно удалось открыть. По-моему, телефон в доме работает, только мне велено не звонить. Может, ты звякнешь и просто скажешь, что… хочешь ему кое-что показать в доме Бейтера?

— А у тебя есть что ему показать? Нашел что-то, Макги?

— И да, и нет. Слушай, Кинг, ты же знаешь, я отчитываюсь непосредственно перед ним.

— Черт возьми, знаю, ты в его прямом подчинении. Он мне сказал, можно просто заехать, взглянуть, как ты тут. Расскажи, и я сразу же двину обратно, доложу лично, не стану по телефону болтать.

Мне хотелось подумать, я шагнул вперед, собравшись прислониться к машине. Кинг стоял на пути, несколько неуклюже держась на ногах. Впрочем, во время небольшой демонстрации в душевой двигался он хорошо.

Поэтому я сказал:

— Ладно, Кинг. Может, действительно, так лучше будет. Я тебе все расскажу. Только сядем в машину. Идет?

— Слишком уж мне тяжело влезать и вылезать из этой тесной консервной банки. Выпускают чересчур маленькие машины для моих габаритов.

— Ладно. Ты стой, а я сяду.

Он даже не шевельнулся, и тогда я понял. Отскочил на добрых десять футов, наставил дуло карабина прямо в толстое брюхо.

— Ты чего, парень? Что за фокусы?

— Положи правую руку себе на макушку, да помедленней, ну!

— Черт возьми, ты как будто…

Оружие в кобуре висит на брючном ремне.

— Левой рукой расстегни ремень. Теперь верхнюю пуговицу. Расстегни «молнию». Спусти штаны.

— Да ты что…

— Кинг, поверь лучше, пробью в тебе дыру прямо посередине.

Он спустил брюки, я велел перешагнуть через них, отойти подальше — подальше от машины, сделал круг и, держа его на прицеле, заглянул в седан. Сперва не увидел и, будь он поосторожнее, может быть, вообще не заметил бы. Микрофон оказался вырван из передатчика, висел на крючке, а оборванный провод болтался.

— Я тебе чуть не поверил.

— Да ты лучше подумай как следует! Перед тобой Кинг. Я на твоей стороне, приятель.