Долгий путь домой

– Да оба, и Лядов, и ноль первый! Ведь что измыслил, засранец, собрать генеалогический компромат на руководителей всех силовых структур региона! И в случае, если мы будем препятствовать ему в успехе на выборах, а мы будем, потому что у него рыло ох в каком пуху, он этот компромат сольет в прессу и изберётся на волне народного негодования. Будет косить под жертву карательных репрессий власти. У нас таких любят.

– А Лядову это зачем?!

– Ты можешь посадить Лядова как лидера ОПТ и за организацию убийства этого парнишки из Перми? – задал встречный вопрос генерал.

– Легко, доказательств выше крыши. Плюс экономические преступления, там наши тоже нароют…

– Ну вот тебе и ответ на твой вопрос. Он будет двигать ноль первого в губернаторы, а губернатор потом закрышует Лядова, да еще и прогреет его госзаказами.

– А генеалогический компромат – это что за зверь? – спросил полковник. Генерал иронично оглядел полковника Стрельникова. – А вот мы сейчас на тебе и проверим этого зверя, – и позвонил в ЦИТ. – Слушай, Гейтс, посмотри там в Интернете, чей потомок наш Стрельников. Да-да, на предмет классовой благонадежности. Давай, и мухой ко мне!

Полковник беспокойно заёрзал на стуле.

– А в чем, собственно, дело? Я просто так спросил…

– Чтой-то вам, товарищ полковник, поплохело? – генерал, веселясь, азартно потер ладони. – Сейчас мы пороемся в твоем родословном бельишке и в два счета выявим… Может, ты у нас из неблагонадежных!

Вошел Гейтс. Положил перед генералом лист бумаги с текстом. Сказал разочарованно:

– Полковник безупречен. А жаль.

Генерал пробежал глазами по тексту, бросил на полковника завистливый взгляд.

– Повезло тебе, полковник, тут сказано, что ты можешь гордиться своими предками. Ты у нас потомок стрелков древнерусского войска или из оружейных мастеров…

– А вы из каких будете, товарищ генерал? – спросил загордившийся полковник, чувствуя явно облегчение: пронесло!

– У-у, у меня дела плохи. – Генерал достал из внутреннего кармана кителя сложенный вчетверо лист, развернул его. – Читаю тебе. Только ты, полковник, никому не говори, загрызут ведь! Итак, Зарембо – древний дворянский род, многие были воеводами и епископами. Мало того, мои предки были замешаны в убийстве польского короля. То бишь фамилия моя проистекает от эксплуататоров трудового народа и убивцев. Видишь, какой это зверь, генеалогический компромат!

– Но это же чушь! – взволнованно воскликнул полковник, изумляясь: как генерал полиции может придавать значение такой бредятине. – Это просто бред сивой кобылы!

– Не скажи… – многозначительно заметил генерал. – Это до той поры бред, пока он не упакован как надо и хода ему с умыслом не дадено! А когда пресса разнесет, что силовики региона, все сплошь из князьёв, царедворцев и прочих душителей трудового народа, травят кандидата в губернаторы, который десять лет вел регион по пути социально-экономических успехов, тут такая вонь подымется – до Москвы всё завоняет. И что тогда делать нашему начальству? Разбираться же никто не будет, кто от царского генерала идет, а кто от пролетария. А электорат… Он чью сторону возьмет, потомков графьев-князьёв или того, у кого бабушка прачка была? Вот ведь какая дьявольщина, понимаешь?

Полковнику стало нехорошо от такого глубокомысленного прогноза опасности, таящейся в бреде сивой кобылы. Он жалобно сказал:

– Егор Кузьмич, я мент, я ничего в этом не понимаю, то, что по нашей части положено – я сделаю. А насчет всей этой вони, я… увольте, тут же шею можно свернуть!

– О том и речь! Ты… – генерал навел, как ствол, указательный палец, на полковника. – По сугубо нашей части всё протопчи, стрельба на кладбище, пропажа чемодана, криминальные захоронения… чтобы у нас всё было бумажка к бумажке! СК, ФСБ, прокуратура по своим вопросам тоже всё отработают. Мы сегодня встречались, расписали, что – кому. Я тебе все карты открыл, чтобы ты знал, в каком формате дело находится. С Лядовым и Клычовым работай дистанционно, не спугни. Ситуация с геокомпроматом должны вызреть. Всё. Докладывай лично!

В садах вокруг дома Марии Владимировны пели соловьи. Сквозь яблони в открытое окно было видно, как в темно-синем небе медленно догорает закатная заря благословенного летнего дня. Бегемот, сидя на диване, смотрел телевизор, хвост его нервно подрагивал, как перед прыжком на мышь. Грим и Машенька склонились за столом над большим в кожаном переплете семейным альбомом, разглядывали фотографии рода Грушницких.

– Вот мой прадед, какой бравый, правда?

Со старинного фото на Грима строго смотрел высокий, поджарый, с тонкими чертами лица человек в генеральском мундире с какими-то наградами по всей груди. Позади него на стене угадывался портрет царя. Грима слегка передёрнуло, сегодня на рассвете он держал в руках мощи этого человека, и поручил вот этому графу Грушницкому стеречь деньги… Мария Владимировна заметила, что Грим вздрогнул.

– Ты опять в обморок собрался? Что ты так нервно на него реагируешь?!

– Ты же сама сказала, впечатлительный я, – попробовал отшутиться Грим.