Долгий путь любви, или Другая сторона

– Ты мечтала побывать в моей постели, я предоставил такую возможность. Не помню, что говорил, будто хочу того же… Или тебе мало? В принципе, можно повторить, – он задумчиво посмотрел за окно, где уже сгущались сумерки. – Хотя я намеревался еще поработать сегодня, а твое присутствие будет слегка мешать. – Его взгляд вернулся к Саше, скользнув по раскрасневшемуся лицу и ниже, так откровенно, словно она по-прежнему была обнажена. – Давай перенесем продолжение общения на другой раз.

Глава 25

Она стояла перед зеркалом уже минут тридцать, будто пытаясь найти в собственном отражении ответы на мучившие ее вопросы. Рассматривала пятна румянца на щеках, не сошедшие за два дня, блеск в глазах, видеть который за много лет разучилась, вызывающие следы на плечах, груди, руках, оставленные на теле впервые в жизни, человеком, которого теперь понимала еще меньше, чем прежде.

За прошедшие выходные, наверное, в сотый раз прокрутила в голове события, шквалом настигшие ее в квартире Макеева, но, чем дольше думала об этом, тем сложнее было осознать хоть что-либо, угадать, что двигало этим странным мужчиной, что в один миг превратило его из жадного любовника в неприступную скалу.

Дмитрий открыл ей ранее неведомый мир, взбудоражил сознание, вытеснив все другие мысли и ощущения, отвлек от годами терзавших страхов, но, возведя в заоблачные высоты, потом решительно низвергнул вниз. Словно плеснул в лицо ушат ледяной воды, отрезвляя разгоряченный его ласками разум.

Намеренно оставил одну в комнате, позволяя одеться и привести себя в порядок, а когда Саша на негнущихся ногах ступила в полутемный коридор, вышел из кухни навстречу. Подал куртку.

– Вызвать тебе такси?

В этот момент очень хотелось его ударить, стереть с лица маску непоколебимости и добиться хоть каких-то эмоций, обнаружить, что он чувствовал на самом деле. Или не чувствовал? Саша уже жалела, что, ослепленная собственным желанием, не взглянула в те минуты на него. Бесстыдно подставлялась умелым рукам, не понимая, что в этот момент происходит с тем, кто занимался с ней любовью.

Хотя как раз на любовь переполнявшие собственное сердце чувства походили мало, Дмитрий же вообще остался загадкой, недосягаемой и от того еще более манящей.

А она, наивная, когда-то полагала, что хорошо усвоила любовную науку. Филиппу нравились ее робкие, осторожные ласки, и Саше даже казалось тогда, что удалось угадать и исполнить желания дорогого человека. Теперь же, оглядываясь назад, видела лишь собственную неловкость и тщательное скрываемое снисхождение опытного мужчины. Ведь секреты обольщения и источники удовольствий ему, наверняка, были известны. Как и Макееву.

Не могла не сравнивать их, хотя сама пугалась того, что делает. И не получалось обмануть себя, не признавая, что Дмитрий многократно превзошел того, чьи прикосновения отказывалось забыть тело. Набросился на нее, как голодный зверь, но голод при этом, похоже, испытывала только сама Саша. И не насытилась до сих пор.

Почти сбежала от него, проигнорировав предложение насчет такси. Спешила, едва не упав на лестнице в подъезде, почему-то опасаясь, что мужчина бросится следом, а у нее не хватит сил взглянуть ему в лицо. Ненужные страхи: дверь захлопнулась почти сразу за спиной.

Добравшись до дома, Саша порадовалась пустоте в квартире. Одиночество впервые не угнетало: она не хотела никого видеть. Слишком острыми были ощущения, пережитые за последние часы. Болезненно острыми. И мучительно хотелось пережить их вновь.

После близости с Филиппом они всегда лежали рядом, не размыкая рук, не прерывая тесного контакта тел, когда казалось, даже запах становился общим. Ей нравилось слышать, прижавшись к его груди, как успокаивается сердечный ритм и стихает дыхание, ощущать, как остывает возбужденная кожа, становясь прохладной и как-то по-особенному чувствительной, касаться мужчины каждой клеточкой, вплотную приникать к нему, наслаждаясь не менее значимым единением.

Теперь же, вернувшись от Дмитрия, очень долго стояла под душем, но пыл желания так и не удалось остудить, как и обиду, кипящую внутри. Злилась, чувствуя себя обворованной, словно, не имея возможности осязать его, лишилась чего-то ценного.

Он звонил. Несколько часов спустя, когда Саша, насильно заставив себя поужинать, включила телевизор и бессмысленно следила за происходящим на экране, экран телефона высветил номер начальника.

Предположить, что его интересуют рабочие вопросы, не получалось, а говорить о случившемся Саша была не готова, оттого и проигнорировала несколько звонков, отшвырнув телефон подальше. Вообще бы выключила, если бы не опасалась пропустить разговор с дочкой. Но, когда сигналы стихли, рассердилась еще сильнее: Макеев мог бы быть понастойчивее… если бы произошедшее значило для него хоть что-то.