Долгий путь любви, или Другая сторона

Она потянула за собой, вложив свою ручонку в его ладонь, и мужчина двинулся следом, испытывая почти болезненное наслаждение от такого подчинения. Если бы было возможно хоть что-то исправить… Отдал бы все на свете, чтобы остаться здесь, с этой малышкой. И с НЕЙ… Только чудес не случается в жизни, а его время для любви и счастья давно просочилось, будто песок сквозь пальцы.

Горечь во рту отчего-то не помешала впитать ароматы, витающие по квартире. Уютные запахи, такие желанные и чуждые… Кофе. Какая-то выпечка. И сама Саша.

Остановился в дверях кухни, пожирая женщину глазами. Она похудела. Еще больше, даже по сравнению с тем, какой была в их первую встречу спустя семь лет. Скулы заострились, отчего глаза казались бездонными, но думать о том, что таилось в их глубине, было невыносимо. Стянутые в пучок на затылке густые волосы открывали изящную шею.

Дмитрий закрыл глаза. Глупая… Была прелестна даже такой, но для чего сознательно портила свою красоту? Или вообще не думала об этом? Жила совсем другими мыслями, не видя собственного отражения в зеркале, не обращая на него внимания?

Как мог причинить столько страданий самому главному человеку в своей жизни? Ту, которую мечтал носить на руках, любить и лелеять, не просто сделал несчастной, превратил ее жизнь в выжженную пустыню.

Тогда, вернувшись на место своих величайших ошибок, почти обрадовался, увидев, как крепкие руки Павла обнимают Сашины плечи. После многомесячной агонии и непроходящих кошмаров впервые испытал какое-то подобие облегчения. Если она смогла впустить в свою жизнь другого мужчину, значит, тот жуткий осенний день хотя бы немного должен был стереться из памяти.

Раньше не терпел того, кто теперь находился рядом с его женщиной, испытывая почти физическую боль от удушающей ревности, но не признать правоты случившегося не мог. Сашка заслужила самого лучшего. Чистая и искренняя девочка, прекрасная, как мечта, должна была быть рядом с тем, кто любил бы ее. Просто любил, без громких слов и щедрых подарков, которыми сам прежде старался засыпать. Ему так нравилась ее смущение, смешанное с почти детским восторгом, что никак не получалось отказать себе в этом удовольствии, покупая то, в чем она, может быть, и не нуждалась, но что неизменно вызывало трогательную, сладкую улыбку.

Когда он рассмотрел ее округлившийся живот, что-то будто взорвалось внутри. У него не осталось права осуждать, но даже в унылой тишине палаты, где он приходил в себя после бесконечных операций, боль не была такой нестерпимой. В который раз пожалел о том, что не умер под теми пулями, что огонь от взрыва лишь изуродовал внешность, с которой и без того хотелось проститься, но не существовало такого огня, в котором могли бы сгореть его прегрешения. И исправить ничего не возможно, потому что впитавшийся в кровь аромат любимой женщины больше принадлежит не ему. Не его руки обнимают ее перед сном, не на его ласки отзывается волшебным румянцем нежная кожа. Он опоздал. И тогда, когда не уберег ее от беды, и сейчас, упустив последний шанс быть рядом.

Ушел, так и не сделав шага, которого и ждал, и боялся, находясь в стенах клиники, скрывая за равнодушием чужого лица воспоминания о самом счастливом и самом страшном времени в своей судьбе. Деньги давно были не нужны, когда-то вожделенное богатство утратило свою ценность, но в новую работу почти вцепился, вгрызся с немыслимой силой. Не с целью забыться – на это не стоило и надеяться, даже если суета дней отодвигала в сторону воспоминания, они возвращались к нему в ночных кошмарах, – чтобы за то недолгое время, которое ему осталось, успеть многое. Расплатиться по счетам…

Саша резко обернулась и тут же стремительно отвела глаза, но краткого мгновенья оказалось достаточно, чтобы заметить то…, чего в ее взгляде никак не могло быть. Не должно было быть. Помимо боли, терзающей сильнее ожогов, там полыхало желание, многократно превышающее то, что ему приходилось встречать прежде. И та самая любовь, которая однажды выбила почву у него из-под ног.

«Что же ты творишь, девочка? Как можешь все еще любить? Кого? Зачем? И что делать с этим ужасающим пониманием?

Я заслужил ненависть. Презрение. Отвращение. Что угодно… только не этот голод в твоих глазах. Не отчаянную уверенность, что никому другому его не утолить… Сашка… Сашенька…»

Ее плечи сжались, и даже не видя лица, мужчина знал, что оно сделалось пунцовым, и это новое откровение ослепило. Все эти дни Саша избегала общения, стыдясь встречи? Позволила приблизиться к дочери, а сама сознательно держалась в стороне, считая…

Снова, как утром, рот дернулся в беззвучном стоне. Нет… Нет же!

Во мгновенье преодолел расстояние между ними, вынуждая женщину повернуться. Саша зажмурилась, скрывая то, что отпечаталось в глазах, подтверждая его догадку.

А он все еще помнил запах ее кожи… И доверчивые, сводящие с ума ласки… И тонкий ободок кольца, который так и не надел на палец… и перемешанную со слезами кровь на лице…