Долгий путь в Миртану

Жирный судья в богатой одежде, в заплывших глазках которого читалось отвращение ко всему миру, не стал слушать мои сбивчивые объяснения. Он коротко опросил нескольких свидетелей и объявил, что я бунтовщик, посягнувший на королевскую власть, и что наказание для меня может быть лишь одно — смертная казнь. Но его Величество Робар I в безграничной своей милости учредил для таких выродков как я исправительное учреждение на острове Хоринис. Горнодобывающую колонию в Рудной долине.

Мои старшие братья порывались вступить в схватку со стражами, исполнявшими обязанности приставов. Готовы были драться с ними голыми руками, ведь оружие у них отобрали на входе в судилище. Но отец удержал их от этого безнадёжного шага, чем, похоже, разочаровал судью, который был бы рад отправить на королевские рудники не одного, а трёх каторжников. Отец в последний раз взглянул на меня. В глазах его метались боль и бессилие. Этот взгляд я запомнил навсегда.

Потом меня заковали в цепи и отвели в трюм небольшого зафрахтованного властями купеческого когга, направлявшегося в Венгард. В плавучей тюрьме оказались ещё двое осуждённых — парень по имени Брэндон, родом с севера Миртаны, такой же молодой, как я, и портовый воришка по кличке Рыба. Этому было лет тридцать пять. Он был трусоват и не слишком сообразителен, потому и попался. А Брэндон… Да-да, это тот самый Брэндон, с которым мы сейчас имеем честь состоять в одной команде. Он пострадал почти за то же, что и я.

Следует сказать, что этот парень происходит из древнего, но обедневшего дворянского рода. К тому же, он наполовину нордмарец. Его мать, если мне не изменяет память, происходила из клана Волка. Отец Брэндона встретил её во время одного из походов против орков, которые уже в те времена начинали беспокоить северные границы королевства.

Будучи только-только выведенным в свет, как это у них называется, Брэндон затеял ссору с отпрыском одного из наиболее могущественных семейств королевства. Произошла дуэль, и его противник оказался пронзён шпагой. От чего и скончался пару дней спустя в окружении лучших лекарей Миртаны и безутешных родственников. Брэндон, между тем, наравне с простыми гребцами уже ворочал вёсла галеры, державшей путь на Южные острова. Попав на Рю, он скрывался там около года. Но, в конце концов, его выследили люди, нанятые родственниками убитого им молодого вельможи. Схватили, но, желая сделать страдания кровника своих нанимателей более долгими и мучительными, не убили на месте, а выдали судье. Уж они-то знали, что колония на Хоринисе — место почище владений Белиара. Да и награда за поимку преступника им показалась не лишней.

Задыхаясь в тесном трюме, Брэндон рассказывал о том, что дуэль была проведена по всем правилам. И что поступить иначе ему не позволяли воспитание и семейные традиции. Но убитый парень имел слишком могущественных родственников, не привыкших стесняться в средствах для достижения собственных целей. Что им честь какого-то провинциального дворянчика?

Кстати, во время того плавания я и получил имя Джек. Парни стали называть меня так, потому что не могли выговаривать моё настоящее имя — непривычное для их языка и довольно длинное, как и полагается уважающему себя воину из племени рю. В переводе на миртанский оно означало Охотник-который-благодаря-своей-ловкости-пользуется-расположением-духов-леса. Что уставились? На нашем языке это звучит, конечно, короче. Но для миртанца совершенно непроизносимо…

Когда нас после долгого пути привезли на материк, ощутить твёрдую землю под ногами не дали — прямо с когга перевели на длинную чёрную галеру и приковали к вёслам. Вместе с кожей на ладонях все племенные и сословные различия между нами окончательно стёрлись, а кровь из рассечённых плетьми надсмотрщиков спин завершила обряд братания.

Тогда же я познакомился с Грегом. Он был прикован к веслу на соседней банке. Был он немногим старше нас с Брэндоном, и оба его глаза ещё были на месте. Плетей ему доставалось больше, чем остальным. Но он не успокаивался и продолжал осыпать надсмотрщиков бранью и ядовитыми насмешками. Если бы не строгий приказ довезти нас до колонии живыми и относительно здоровыми, его наверняка убили бы.

Это сейчас Грег — расчётливый и осторожный сукин сын. А тогда он не особенно держался за жизнь. Не видел смысла в существовании без своей ненаглядной. Она была дочерью одного из богатейших торговцев рудой и редкостями в столице. Да и во всём королевстве, пожалуй. А он — сыном простого ремесленника, с ранних лет ушедшим в плавание юнгой на торговом судне. Чтобы избавиться от нахального ухажёра дочери, которому она, что особенно ужасно, отвечала взаимностью, торговец приказал подбросить Грегу драгоценную чашу из своей коллекции. А потом обвинил его в воровстве. На весьма сомнительные доказательства и ненадёжность свидетелей суд, как водится, внимания не обратил.

Впрочем, среди заключённых, ворочавших вёсла на той галере, большую часть составляли настоящие преступники — воры, разбойники, дезертиры.

* * *