Долгий сон

…он швырял уголь лопатами в ревущую топку а паровоз закусив удила несся по стальным рельсам его качало кидало из стороны в сторону и разгибаясь с полной лопатой в руках он оглядывался на белого машиниста который стоял у окошка держа руку на дросселе и вглядываясь в стальные пути и каждый раз видел как проносятся мимо пригороды с домами и деревьями мелькают телефонные столбы и озера машинист кричал ему: «ПОДДАЙ ЖАРУ!» и он швырял блестящие куски угля в пылающее раскаленное жерло а машинист опять орал: «ПОДДАЙ ЖАРУ!» и он глубже черпнул лопатой осыпая куски угля а из-под них показались ноги потом голое тело потом лицо белой женщины она улыбалась ему с притворной невинностью и «ПОДДАЙ ЖАРУ!» рявкнул машинист он посмотрел не видна ли голая белая женщина машинисту но тот не отрываясь глядел на стальные рельсы и он сгреб уголь лопатой стараясь не задеть обнаженное белое тело как вдруг к его ужасу женщина схватила лопату продолжая улыбаться ему а машинист загремел: «ПОДДАЙ ЖАРУ!» и он стоял не зная куда деваться обливаясь потом от страха как бы женщина не заговорила как бы машинист не заметил ее надо было что-то делать либо стукнуть лопатой женщину либо оглушить машиниста хотя нет ведь можно спрыгнуть на всем ходу с паровоза и спастись от обоих вот женщина игриво потянула к себе лопату губы ее приоткрылись и он шикнул на нее: «Тс-с!» а машинист гаркнул: «ПОДДАЙ ЖАРУ!» и тогда он бросив лопату выпрыгнул из паровозной будки прямо в лес вихрем несущийся навстречу под хохот белого машиниста и голой белой женщины поезд промчался с ревом и скрылся из виду а он все катился кубарем вниз по шлаку пока не налетел на ограду и лежа на спине увидел над собой смеющееся лицо Мод Уильямс она говорила: «Миленький, пора бы знать, что белую женщину не спрячешь в угольной куче! Обязательно найдут…»

Он пробудился в темноте, весь в поту, чувствуя, как отлетают прочь видения его сна. Потом он уснул опять, и, когда встал поутру, в его памяти не удержалось даже следа того, что ему пригрезилось.

Часть вторая ДНИ И НОЧИ

Естественно, положение, которого они достигают… очень часто незавидно с нравственной точки зрения и не может полностью избавить их от ощущения своей неполноценности. В поисках такого избавления они могут сколько угодно множить свои «победы», однако достичь его всецело им не дано никогда. Еще меньше везет в этом смысле мужчинам… они-то и обнаруживают в наиболее чистом виде пресловутый комплекс расовой неполноценности, стремясь вознаградить себя за него самыми причудливыми проявлениями тщеславия.

О. Маннони

XVII