Долгий уик-энд

– Наш дурацкий принтер опять все зажевал. – Анжелика показала измятые листы.

– Купим новый. – Лука забрал у нее бумагу, швырнул в корзину. Повертел головой. – А где Клэр?

Анжелика насторожилась. Начальница наверняка рассчитывала, что Лука застрянет в кухне надолго.

– Кажется, пошла переодеваться.

– Я тоже как раз собирался. – Лука стянул с головы бандану. – Оставил Фреда и Лоза за главных. У нас сегодня важный вечер.

Анжелика лихорадочно соображала. А вдруг Клэр путается с этим завидным женихом?

– Лука, – позвала она, когда тот уже пошел прочь.

– Что?

– Клэр… рассказала мне о ваших планах. Про отель в Лондоне. С Парфиттами.

– Да? – Он нахмурился.

Может, говорить об этом не стоило? Ну и ладно – лучше так, чем Лука застукает Клэр за чем-нибудь недозволенным.

– Я все думаю… Что теперь будет? С отелем. Со мной.

Лука вернулся с полдороги. Стал рядом.

– Беспокоишься? – сочувственно улыбнулся он.

Анжелика кивнула. Сердце забилось, как сумасшедшее – то ли из страха за Клэр, то ли от близости Луки.

– Мы с Клэр очень высоко тебя ценим. – Он положил руку ей на плечо. – Если из нашей затеи что-нибудь выйдет – а я очень на это надеюсь, – все свои решения мы обсудим с тобой. Ты – важный член команды.

– Спасибо.

– Мы не намерены бросать корабль на произвол судьбы. Скорее всего, будем с Клэр по очереди находиться один в Лондоне, другой здесь.

Анжелика подняла на него глаза. Лицо Луки было невозмутимым, но взгляд намекал на многое.

– Вот как… – Она улыбнулась, показав ямочки на щеках.

Все, что угодно, – лишь бы он стоял здесь, а не шел наверх. Поощрять его нельзя, это недопустимо. Запрет лишь сильнее разжигал глупую страсть, однако интуиция шептала, что от Луки нельзя ждать ничего хорошего. Он сделает ее своей игрушкой, причинит боль.

– Хотя, если подумать… – протянул Лука. – Ты можешь пригодиться и в Лондоне. Нам понадобится надежная команда. Надеюсь, ты не мечтаешь всю жизнь провести в Пеннфлите?

Надо же, ей такое и в голову не приходило. А ведь в этом есть смысл. Она – верная и трудолюбивая, на нее можно положиться. Умеет держать слово. Почему бы им действительно не привлечь ее в свой новый проект?

Лондон… Здо́рово! Услужливое воображение тут же нарисовало картину: вот Анжелика в небольшой квартирке, которую снимает вместе с кем-нибудь из сотрудников нового отеля; вот она плутает лондонскими улицами, небрежно размахивая бумажным пакетом из престижного универмага… Незамужняя, уверенная в себе, модная, при деньгах.

Вот они с Лукой сидят в коктейль-баре.

«Ну-ну, помечтай, – одернула она себя. – И как в эту сказку вписывается Дилл? Забудь».

– Тогда ни пуха ни пера, пусть все сложится, – произнесла Анжелика.

– К черту!

Он продолжал многозначительно на нее смотреть. Анжелика не знала, что делать. Она никогда не отличалась особой застенчивостью, но рядом с Лукой чувствовала себя неуверенно.

К счастью, в эту минуту на лестнице показалась Клэр.

– Я думал, ты переодеваешься к ужину, – заметил Лука.

– Нет, – удивленно ответила Клэр, но, поймав взгляд помощницы, тут же сориентировалась. – Ну, то есть я собиралась. Как обычно, меня по пути перехватили.

– Да уж, мы себе не принадлежим. Меня вот тоже перехватили. – Лука напоследок одарил Анжелику хитрой улыбкой и окончательно переключился на Клэр. – Пойдем собираться. Столик нам заказан на полдевятого, но надо еще кое-что обсудить. Мы должны петь в унисон.

– Беги первым, – кивнула Клэр. – Примешь пока душ. Я – за тобой.

Лука легкой, пружинящей походкой пересек холл и взлетел вверх по лестнице. Анжелика с Клэр проводили его взглядом и посмотрели друг на друга.

Ни одна не сказала ни слова. Ситуация становилась все запутаннее.

Ник лежал на кровати и вслушивался в тишину.

Надо вставать. Одеваться. Идти вниз. Напиться с друзьями. Но сил нет. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой; не мог думать, не мог ничего решать – в точности как в день смерти мамы. И в тот день, когда Ник понял, что Клэр его предала.

Разумеется, мужчины семейства Барнсов поверили выдумке Изабель: она едет на Лансароте восстановиться после перенесенной вирусной инфекции. Мама вела себя очень убедительно. И разумеется, ничего странного в том, что она так редко звонит, они не видели: по ее словам, на вилле у Салли нет телефона. Она звонила дважды; голос звучал далеко и слабо – Изабель объясняла это тем, что в телефонах-автоматах в Тегисе плохая связь. О том, что она общалась с ними из хосписа, лежа в кровати, при смерти, Барнсы узнали совсем скоро: в двадцатых числа января им позвонила медсестра и сообщила, что мама умерла.