Долго и счастливо!

– Рана открылась через несколько дней после операции, и пришлось накладывать новый шов. Судя по всему, надо все время валяться в кровати, чтобы не разбередить рану случайными движениями.

Он ухмыльнулся, а я нахмурилась. Пока его не было, я вела себя, как буйнопомешанная. Но ему-то пришлось раз в десять хуже. Представляю, каким милым он был пациентом.

Продолжая разглядывать его тело и заносить в память каждую из его ран, я заметила на левом предплечье Уэса что-то вроде оспин с красными воспаленными краями и струпьями в центре. Я хотела поцеловать одну из них, но Уэс удержал меня за шею и покачал головой.

– Не надо. Я не хочу, чтобы эта гадость запятнала твое совершенство.

Он сжал зубы, а его глаза казались двумя черными дырами, лишь по самому краю радужки опоясанными изумрудно-зеленым ободком.

Не слушая его, я осмотрела одну из отметин ближе. Уэс зажмурился и стиснул зубы еще крепче.

– Глаза, малыш, – напомнила я ему свою ночную просьбу. Он знал, что я все еще не пришла в себя после его похищения и что пережить случившееся мы сможем только вместе. Надо было вскрыть эти душевные раны и выпустить дурную кровь, чтобы они затянулись.

Взгляд Уэса скрестился с моим. Когда мои губы застыли в паре миллиметров от уродливой язвы, его ноздри затрепетали. Не отводя глаз, я прижалась губами к одному из шишковатых рубцов над ожогом. Если это было тем, о чем я думала – а я видела один раз, как один из громил Блейна так издевается над провинившимся должником – радикалы тушили сигареты об руки моего дорогого Уэса. Уродовали его прекрасную, обласканную солнцем кожу, оставляли вечное напоминание о том, где он побывал. Мне хотелось смыть эти воспоминания чем-то приятным.

Поэтому я сделал единственное, что могла. Я поцеловала все отметины, одну за другой, вновь присваивая его себе.

– Это тело принадлежит мне, – шепнула я ему его собственные слова, переключаясь с руки на грудь.

Прижав губы к груди Уэса, прямо над сердцем, я принялась целовать и облизывать его так же, как он делал со мной. Уэс низко, глубоко застонал, но глаз не закрыл.

– Это сердце принадлежит мне.

Я облизнулась, встала на цыпочки и обвила руками его плечи, стараясь не потревожить повязку на шее. Приблизив губы вплотную к его губам, я произнесла последние слова:

– Эта любовь принадлежит нам.

А затем я поцеловала его долгим, страстным поцелуем, вложив туда всю накопившуюся внутри меня за последние два месяца любовь.

– Вы двое собираетесь лизаться весь день, или все же отведаете приготовленные мной угощения? – окликнула нас Джуди с противоположного конца кухни, прерывая то, что, без сомнения, переросло бы в еще один раунд жесткого траха – прямо там, не сходя с места.

Уэс рассмеялся, не отрываясь от моего рта. Одной рукой он продолжал сжимать мою талию, удерживая наши тела прижатыми друг к другу, а второй щупал мои попку, основательно стиснув одну булочку. В моих нижних регионах начало разгораться возбуждение.

Я потерлась носом о нос Уэса.

– У нас впереди вечность, малыш. Давай поедим. Ты слишком тощий, – сказала я, проводя рукой по его обнаженной груди и ощущая выступающие ребра.

Он сильно похудел, но это никак не сказалось на его натренированных мышцах и твердых кубиках пресса. Чертовски сексуальные углубления на его бедрах проступили немного сильнее, словно стрелки, указывающие точно на источник моего восхищения. Я обхватила ладонью его член, уже наполовину напрягшийся.

– Позже? – сказала я, маскируя обещание вопросительной интонацией.

Он еще крепче сжал мою булочку и потерся членом о клитор. Боже, он умел с точностью до миллиметра попасть в мою горячую точку, не тратя время на поиски.

– Ладно, милая, но ты принадлежишь мне. Весь день и всю ночь.

Я фыркнула, собрала волосы в неаккуратный узел на макушке и закрепила их резинкой, намотанной на запястье. Пряди рассыпались вокруг моего лица. Взгляд Уэса скользил по моим обнаженным ногам, где я оставила ему на обозрение солидную часть бедер, и по груди, где ткань смялась и разошлась под весом моих голых сисек. Уэс пожирал меня глазами, так что мне пришлось поспешно сжать бедра, чтобы сбросить хотя бы часть напряжения.

– Неандерталец, – бросила я в ответ и подмигнула.

Он шагнул ко мне, обнял меня за талию и с силой прижал к груди. Затем, нагнувшись к самому моему уху, шепнул:

– Ох, милая, ты и не представляешь, насколько. Я выжил лишь благодаря мыслям об этом теле, о твоих розовых сексуальных губках, ласкающих мой член, и о твоей жаркой и тесной киске, сжимающейся вокруг меня. И я намерен поступить с твоей задницей как настоящий пещерный человек.

Его тяжелое дыхание щекотало мою ушную раковину. Его слова одновременно соблазняли и возбуждали.

– Оно нужно мне. Ты нужна мне. Всегда, – заключил Уэс.

Я растаяла.

– Мы можем пропустить завтрак? – с надеждой предложила я, уже чувствуя, как моя киска пульсирует от возбуждения и жаждет его вторжения.

– О нет, не можете! Я приготовила целое пиршество в честь возвращения моего сыночка в родной дом. Идите сюда, вы двое! – с показным негодованием накинулась на нас Джуди.