Долго и счастливо

– Я к тому, что за кулисами всегда скрывается то, о чем гости и люди, не знакомые с этим, никогда не узнают. Словно это тайный мир.

Я закатила глаза.

– Ты говоришь так, будто в этом есть что-то магическое.

– А ты так не считаешь?

– Считаю это обычной работой, – ответила я.

– Магической работой. – Увидев, как я скривилась от его слов, он рассмеялся, а затем добавил: – Знаешь, ты можешь сколько угодно прятаться за этой маской циничности. Но, уверен, ты совсем не такая.

– Теперь у тебя появилось обо мне свое мнение?

– У меня есть свое мнение обо всех знакомых. Я наблюдатель, очевидец.

– Обычно такие люди больше слушают, чем говорят, – заметила я.

– Возможно. – Он сунул руки в карманы и убрал прядь волос с лица. – Просто за последние дни я провел с тобой достаточно времени и многое о тебе узнал.

– Странно, но это звучит совсем не зловеще, – сказала я.

– Циник, – продолжил он, не обращая на мои слова никакого внимания, – не испытал бы облегчения, какое отразилось на твоем лице, когда мы нашли Айру. Кроме того, циник сам уведомил бы начальство, из-за чьей собаки мальчик отправился на улицу. А вместо этого ты защитила и Айру, и меня, и пса.

– По-моему, ты путаешь циника с засранцем, – заметила я.

– Возможно, но я заметил твою реакцию в обоих случаях. Пока ты не настолько цинична, как думаешь.

Мимо нас проехала машина, сотрясая воздух басами аудиосистемы.

– Ключевое слово – «пока».

– Да, – согласился он, – потому что у тебя все еще есть выбор.

– А может, это лишь вопрос времени.

– Ой, вот сейчас ты говоришь как настоящий циник. – Он откинул голову и посмотрел на звездное небо. – Но меня не обманешь. Я знаю, что видел.

Я не стала ничего отвечать. Да и какой в этом смысл? Не так уж я и гордилась своим маленьким каменным сердцем. Жизнь лепит из каждого человека нечто неповторимое. Вряд ли кто-то может понять, как события прошлого, а также взлеты и падения превратили меня в того человека, каким я была сейчас: где-то более резкой, где-то более толстокожей. Но это не означало, что я не переживала из-за потерявшегося ребенка. Я же не монстр. По крайней мере, пока.

Мы добрались до главного входа в клуб, вокруг которого собралась большая компания с сигарами в руках. Двое мужчин в слегка помятых костюмах и с румянцем на лице открыли нам двери. Эмброуз тут же взмахнул рукой, пропуская меня вперед, повернул голову и воскликнул:

– Айра!

И, конечно же, в ответ раздался собачий лай.

* * *

– Называйте меня сумасшедшей, – сказала мама, расслабляя ремешок на туфле, – но я считаю, что у них все может получиться.

– Натали Барретт, – Уильям бросил на маму грозный взгляд, – не смей говорить мне, что стала оптимисткой. Не уверен, что смогу это пережить.

– Ни за что, – ответила она, когда Уильям наполнил два бокала и опустил бутылку в ведерко со льдом, отчего та тихо звякнула. – Я просто почувствовала это. Они не походили на тех, кто разводится.

– Но ведь это означает быть счастливым в браке, разве не так?

Мама задумалась на мгновение.

– Не думаю, что все так просто. Судя по моему опыту, у этих понятий огромное количество значений. Наверное, как оттенков у серого.

Но Уильям, казалось, не купился на это.

– На мой взгляд, серый – всегда серый.

– Не согласна. – Мама ослабила ремешок на второй туфле и поморщилась. – Я помню, что временами была очень несчастна в браке, причем по разным причинам. Но вовсе не думала о разводе… Даже мысли не допускала. А если это и всплывало в голове, то считала наихудшим вариантом.

– Хуже, чем быть несчастной?

– Ну да, – ответила она. – Просто в браке важно не только то, видишь ты стакан наполовину полным или наполовину пустым, но и то, видишь ты только эти два варианта или бессчетное количество любых других.

Уильям поморщился.

– От этого разговора у меня разболелась голова. Я считаю, что они проживут вместе лет шесть и за это время трижды станут родителями. Но в конце концов она бросит его ради другого.

Мама склонила голову набок, обдумывая услышанное.

– Даже не знаю. А ты что думаешь, Луна?

Я удивленно моргнула, не ожидая, что они спросят меня, ведь это была их любимая игра, а не моя. К тому же я видела, какими счастливыми садились в машину Шарлотта и ее муж. Для них и особенно для нее… мне хотелось бы, чтобы они всегда ставили интересы друг друга на первое место. Но вслух я произнесла:

– Понятия не имею.

– Умная девочка. – Уильям отсалютовал мне бокалом. – Те, кто не играет, никогда и не проигрывают.

– И не выигрывают, – отметила мама.

– Это уже детали, – сказал Уильям.

И они дружно рассмеялись, а затем чокнулись бокалами. Я почувствовала, что начинаю зевать, поэтому поднесла руку к лицу, чтобы прикрыть рот, мечтая поскорее сделать последний обход и отправиться домой. Но перед этим мне еще предстояло собрать со столов вазы, которые мы арендовали для свадьбы. И я не хотела делать это в одиночку, однако Эмброуз куда-то пропал.