Долго и счастливо

– Меняются? – рассмеялась Ольга. – Сколько тебе лет, девочка? Ладно, не отвечай, я и так вижу. Ты еще совсем молодая и ничего не понимаешь в мужчинах. Мне было почти столько же, сколько тебе, когда мы с ним поженились. Он был такой… красивый в этой своей форме, такой мужественный. Все подруги завидовали: «Ах, какой парень!» Только это оказалось его единственным достоинством. Понимаешь, – с жаром заговорила она, – этот человек совершенно не способен любить. Он, в принципе, не знает, что это такое. Он на этой своей войне совсем сбрендил. Ему бы только воевать с кем-нибудь. Он и в бизнесе, как на поле боя. Ему не нужны ни нежность, ни ласка, ни забота, да он и сам к этому не способен. Уж как я ни старалась, все впустую. А когда Славик родился, он, вообще, к нему даже не подходил. Как я не просила.

– Это нормально, – перебила ее Маша. – Многие мужчина боятся грудных детей. Это тебе любой психолог скажет.

– Вот когда ты ему ребеночка родишь, вот тогда и будешь ему про психологию рассказывать, – язвительно заметила Ольга. Маша так и застыла с открытым ртом и медленно залилась краской. – Славик болезненный был, все у него, то животик, то зубки, то простуды. Мне надо было с ним в клинику ехать, томограмму делать. Это через весь город, с маленьким таким… Я его попросила – отвези, целый день ждала, а он так и не приехал – забыл, – Ольга горько вздохнула, не замечая Машиного смущения. – А с Кемалем так получилось: я дома была одна – Павел в Германию укатил, свекор в больнице на обследовании лежал. И тут у Славика температура, врача вызвала, тот лекарства выписал, а мне даже в аптеку не дойти. Не оставишь же его дома одного, двухлетнего. И тут звонок – Кемал Павлу от своего отца какие-то документы привез. Я сказала адрес, он приехал, увидел, что я одна с больным ребенком. В аптеку за лекарством сходил, потом еще полдня со мной просидел. А на следующий день опять пришел. С цветами. Игрушек Славику принес. Потом звонить стал. Я не знала, что и думать. А он такие слова мне говорит, каких я от мужа сроду не слышала, – Ольга вздохнула и мечтательно улыбнулась. – Потом приехал и говорит: «Выходи за меня».

Я думала, думала и решила: жизнь у меня одна, грех отказываться от счастья. Так вот и получилось. Кемал Славика очень любит. И тот его тоже. Главное, мы как в Турцию приехали – он болеть перестал, за все время никакой простуды, ничего. Свекор мой, Туран, конечно, не очень доволен был, но мы любили друг друга и не обращали на него внимания. А когда отец умер, Кемал решил строительством серьезно заняться, стал расширять производство и продал половину отельного бизнеса немцам. Вот тогда они с Фейзуллахом и поссорились. Фейзуллах-то управляющим был, а немцы своего поставили, пришлось ему в администраторы перейти.

– А про какую ты войну говоришь? – спросила Маша.

– Да про разную, – махнула Ольга рукой. – Ты не знала? Павел в спецназе, где только не был. Как где заварушка, туда и ехал. В Чечне был и в Дагестане, кажется, тоже. Потом даже под следствием был. Их в чем-то ужасном обвиняли – каких-то они мирных жителей расстреляли.

Маша тихо ахнула.

– Ну да, – покачала головой Ольга, – мне бы сразу сообразить, что не надо с таким связываться, но в двадцать лет разве думаешь о будущем?

– И что он в тюрьме сидел? – потрясенно спросила Маша.

– Нет, – покачала Ольга головой, – их оправдали. Какой-то им хороший адвокат попался. Доказал, что не виноваты. Но ведь ты знаешь, закон, что дышло…

Тут в коридоре показались Павел и Кемал. Они шли рядом с одинаково каменными лицами. Подойдя к лифту, Кемал нажал кнопку вызова, коротко звякнув, створки разъехались, пропустив вперед жену, он повернулся к Павлу, обменялся с ним рукопожатием, шагнул внутрь, и лифт уехал.

Павел повернулся к Маше и сказал:

– Ну что пойдем спать или ты теперь со мной и знаться не захочешь?

– Почему? – не поняла Маша.

– Что Ольга не успела тебе в красках описать, какой я изверг?

– Успела, – согласилась она. – Я думаю, тебе надо серьезно покаяться, может, в церковь сходить, свечку поставить, а еще лучше отдать все деньги на благотворительность.

– Чего? – вытаращился на нее Павел.

– Того! – рассмеялась Маша и взяла его под руку. – Пойдем домой – я с ног валюсь от всех этих переживаний. У меня чуть крыша не съехала. Я так испугалась, когда этот придурок начал пистолетом махать, да ты еще меня на пол свалил. А я, между прочим, коленку ободрала, – и она подняла ногу и потерла больное место. – Пойдем, – потянула она его за собой и пошла вперед, демонстративно хромая.

– Дурочка, ты! – тихо рассмеялся Павел и поднял Машу на руки. – Пойдем, горе мое. Все-то у тебя не слава богу – то обгоришь, то коленку обдерешь. И как ты, вообще, живешь, непутевая такая…

Она обхватила его за шею и подумала, как это все странно: вот для Ольги все, что ни делал Павел, было со знаком минус, а для Маши – со знаком плюс. Теперь. Только почему интересно?

Глава 15