Долго и счастливо (ЛП)

Я говорю, и мы оба смеемся. Это звучит смешно. Да, маловероятно, что у любого обвинителя хватит духу обвинять Эдварда.

Тем не менее, его уверенность успокаивает меня. Я радуюсь, что он не будет наказан за его «преступление», но, с другой стороны, его привилегия в качестве принца — именно то, почему такие люди, как Лиам, высказывают возмущение. Если бы лорд Фремонт не был хорошо известным сверстником, он давно бы был приговорен к тюремному заключению за нападение на Нелл. Хотя девочке сейчас намного лучше, никакие алименты не могут волшебным образом исцелить травму, которую получила Нелл.

Голос Лиама эхом звучит в моей голове. «Лорды составляют лишь небольшой процент нашего населения, но они контролируют большую часть богатства».

Эдвард гладит меня по по волосам.

— О чем размышляешь, любимая?

Рассказываю ему о Лиаме и Союзе.

— Я беспокоюсь о том, что они могут сделать. На городской площади были тысячи людей, и все они кричали, что с ними несправедливо обращаются. Не удивлюсь, если они напечатают и распространят десятки тысяч брошюр Лиама.

— У нас не так, как в Морине, — говорит Эдвард. — Если будут действительно беспорядки, Столичная полиция позаботится об этом.

— Это не способ решить проблему, — поворачиваюсь к нему лицом, позволяя ему увидеть, как я негодую. — Дело в том, что у них есть точка зрения. Не думаю, что хорошо, что у дворян столько земли, когда большая часть населения обременена ценами на продукты питания. Если мы позволим аристократам продолжать в том же духе, у людей будет больше жалоб.

— Я понимаю, — Эдвард сжимает зубы. — Представлю налоговый законопроект, как только смогу. Пробовал планировать это раньше, но несколько лордов, таких как Сандерленд и Вестин, кажутся более склонными обсуждать в первую очередь другие действия. Мой инстинкт подсказывает, что они не хотят иметь дело с этим.

На самом деле проблема нехватки продовольствия ухудшилась, несмотря на благотворительный базар и другие усилия, предпринятые правительством. Цена зерна увеличилась с десяти серебра на фунт до трех золотых. Чтобы представить это в перспективе, каждый человек тратил половину своей заработной платы на еду. Теперь он мог потратить почти девяносто процентов. В прошлый раз я купила горячую булочку в парке, это стоило мне целого фунта, когда раньше это был только шиллинг. Мне это не очень нравится — я все равно получаю три полноценных приема пищи каждый день, но знаю, что большинство людей в Ателии не так счастливы, как я.

Эдвард проводит большую часть дня во дворце. Хотела бы я быть рядом с ним и предлагать ему варианты, но мне не разрешено участвовать в его встречах с королем и министрами. Даже если бы я была королевой. Все, что могу сделать, это подождать, пока он вернется домой и спросить его, как идут их дискуссии.

Только одна хорошая вещь произошла, когда мы имеем дело с тернистым вопросом продовольственного кризиса. Из-за общенационального сочувствия после признания Эдварда при суде, закон о королевских браках был отменен. Поскольку это не конституционный закон, нам нужны только подписи от нынешних членов Тайного совета, от таких как Герцог Филипп, за отмену Закона о королевских браках. В будущем будет признан брак между королевским и простолюдинам. Мы с Эдвардом можем пожениться. Все, что нам нужно сделать, это дождаться абсолютного декрета.

Поскольку я не могу сопровождать Эдварда на его собрания или помогать ему в его работе, провожу время по утрам в парке с Бертрамом и Амелией. Поскольку резиденция Генриха находится в центре города, парк является одним из немногих мест, куда могу добраться пешком. И поскольку я все еще, технически говоря, одинокая дама, не должна быть одна, поэтому я «сопровождаю» Бертрама и Амелию.

Сегодня заголовки о новом восстании в Морине. Несколько недель назад Августин ушел так глубоко в долг, что ему пришлось снова поднять налоги, и на этот раз с его людей было достаточно. Капитал Морина теперь погружен в гражданскую войну.

Все внутри меня холодеет. Еще одно восстание в Морине. Неужели Августин сможет решить эту проблему еще раз? И Генри все еще там… с ним все будет в порядке?

Я медленно иду, вспоминая Морин, когда слышу выстрел.

Мое сердце замирает на мгновение. Оружие существует в Ателии — Эдвард упомянул большинство полицейских, оснащенных револьвером, но никогда не видела, чтобы люди использовали их, кроме выстрелов в честь приветствия Августина при Государственном визите.

— Ложитесь! — кричит Бертрам.

В следующую секунду все происходит быстро. Меня толкают на землю с такой силой, что мое тело болит от удара об землю, а затем я обнаруживаю, что Бертрам сражается с крупным человеком с накаченными руками и широкой грудью.

Раздается еще один выстрел.

Бертрам спотыкается, сжимая бок.

Амелия визжит — самый страшный звук, который пронзает воздух.

Бертрам бьет стрелка в живот, и пистолет падает на землю. Не знаю, откуда у меня силы, но я прыгаю вперед, и хватаю пистолет. Он тяжелый, и я должна использовать обе руки, чтобы крепко его схватить.

— Остановитесь! — кричу я. — Остановитесь, или я буду стрелять!