Долго и счастливо? (СИ)

Он расступается, пропуская меня внутрь. Его апартаменты всегда поражали меня своей сильной претензией на роскошь в контрасте с почти что дьявольским китчем: шелковые оранжевые ковры, огромная кровать под балдахином, массивные свечные канделябры и антикварные стулья плохо сочетались с зеркальной стеной, фиолетовым столом в форме рояля, картиной с концентрическими кругами и кипой исписанных листков, устилавших любую горизонтальную поверхность. А огромная гардеробная, длинным коридором уходившая в сторону, словно лишний раз подчеркивала, насколько мы не похожи: меня всю жизнь мало заботил внешний облик, зато волновала суть.

- А зачем такая секретность? Что-то стряслось?

- Я подозреваю, что у нас на фабрике есть незваный гость. Кроме той девочки, которую ты так невовремя привела, конечно, - хмурится Вонка, машинально поглаживая по клюву медную цаплю. В полумраке мне мерещится, что и скульптура в ответ благодарно щелкает клювом. А может, и не мерещится.

- Незваный гость? Ты об этом хотел поговорить? – уточняю я.

- Именно.

- А я-то думала…

Какая же я все-таки мнительная дура! С чего я вообще взяла, что он собирается говорить со мной о своих чувствах? А точнее, об их отсутствии? Конечно, его куда больше волнует вымышленный «незваный гость», который стал персональной паранойей Вонки с тех пор, как ему по почте начали приходить анонимные письма с угрозами. Прошло несколько месяцев, но недоброжелатель, сохраняющий инкогнито, не воплотил в жизнь ничего из обещанного, хотя писать не перестал. Вонка вовсе не переживал из-за него двадцать четыре часа в сутки, скорее, фобия накатывала приступами, и, видимо, сегодня был один из них.

- А ты-то думала…? – непонимающе переспрашивает он.

- Слушай… - нерешительно говорю я, чувствуя острую потребность облегчить душу и навеки распрощаться со своими сомнениями. – Выслушай меня внимательно, пожалуйста, ведь обычно ты меня не слушаешь… Когда мы с тобой последний раз разговаривали по душам, ты помнишь? Я – не очень.

- Конечно-конечно, Элизабет. Я тебя слушаю. Очень внимательно, - бормочет себе под нос Вонка, машинально повторяя за мной слова.

- Я… я думаю, что… Что ты делаешь?

Прислонившись к высокой резной этажерке, он неторопливо снимает темно-синюю перчатку, очень бережно, так, словно опасается, что на ней появятся складки. Я замолкаю и заворожено наблюдаю за его тщательно выверенными движениями, как будто он показывает фокус, а мне только и надо, что узнать разгадку.

Деловито разложив перчатку на этажерке, он принимается за вторую. Я толчками выдыхаю воздух через нос и подхожу к нему. Один за другим сердце пропускает гулкие удары, тяжелые, как колокольный звон, и болезненные, как удары кулаками в грудь.

- Пожалуйста, посмотри на меня, - тихо прошу я. - Мне нужно твое внимание. Не существует никакого «незваного гостя», и в глубине души ты это знаешь. Через систему охраны фабрики никому не пробраться. Она совершенна, как и все, что ты создаешь. Я думаю, тебе просто надо отвлечься. Давай лучше поговорим. Есть еще много вещей, много проблем, с которыми мы обязаны разобраться… И самое важное: я хочу поднять на обсуждение один животрепещущий вопрос, мы его не затрагивали, но я думаю, что время пришло… Да, сейчас самое время.

У меня начинает кружиться голова от осознания того, КАКУЮ тему я собираюсь затронуть. Наше табу, настоящий кошмар Вонки. Это моя не первая попытка, предыдущие были безуспешными и закончились побегами шоколадного магната. Но сейчас бежать ему некуда. Я не позволю. Хватит.

Вонка поднимает на меня глаза и долго и пристально изучает меня взглядом, в котором можно прочитать все, что угодно, кроме того, что мне хочется, и затем все так же медленно и осторожно, будто боясь обжечься, касается моей щеки, сначала кончиками пальцев, а потом и всей ладонью. Я непроизвольно закрываю глаза. Его рука кажется холодной, почти ледяной, но это скорее у меня пылают щеки. Грудь словно сдавливает корсет, дыхание перехватывает, и слова совсем не даются, как будто я пытаюсь произнести их чужими губами, но мысли… будто осиный рой, бессвязные и тревожные, они мелькают, переплетаются, путаются, звенят, как серебряные коллекционные монеты, и умирают раньше, чем им удается выйти за грань образов. Нежеланные мысли. Я отталкиваю их от себя. Сейчас не время.

- Послушай… – шепчу я, мой голос тоже кажется чужим.