Долго, счастливо, и потом ходить больно

Я послушно прохожу к мойке, наскоро ополаскиваю руки - я мыл их тщательно в лаборатории десять минут назад, - и, забрав Тедди, сажусь за стол. Глупо, наверное, медведя с собой брать на романтический ужин, тем более, что он впервые за нашу историю отношений приготовлен не мной, но... с медведем уютнее. И вообще, сегодня все ненормально, так что медведь на кухонном столе погоды не сделает.

Усмехаюсь и передаю тебе тарелку, садясь рядом.

Ужин проходит спокойно и обычно, так что к концу я привычно отсылаю тебя в спальню, с усмешкой ожидая реакцию на второго медведя в халате и очках, держащего небольшую коробочку. Серебро, изумруды и обсидиан, которые произвольно будут меняться на золото, рубины и бриллианты - редкие свойства, но настоящее кольцо таким и должно быть - показывать владельца и того, кем подарено. Ведь это такое кольцо, которое говорит о многом в отношениях дарящего и дарителя.

Я вхожу в спальню, уже намереваясь раздеться и рухнуть на кровать, когда замечаю медведя. Почти близнец Тедди, только шерстка темнее, и новый. Очки немного другие, и... коробочка в лапках. Бархатная коробка. Стоп.

Бархатная коробка?!

Я осторожно трогаю медведя, потому что он кажется нереальным. Слишком мило, слишком желанно, слишком реально для того, чтобы быть правдой. Сглатываю, но коробочку надо все же открыть.

Кольцо.

Кольцо.

Мерлин, вашу мать, это кольцо!

Это кольцо с меняющимися металлами и драгоценными камнями, которое одно стоит моей трехгодичной зарплаты!

Это подарок от того человека, которого я сумасшедше люблю больше своей жизни. Дорогущий, дорогой по одной только причине того, что он подарен мне именно сегодня, невероятно символичный, красивый до невозможности и - желанный. Я смотрю на коробочку в своей руке и тихо всхлипываю, теперь уже от ощущения счастья, которое заполняет меня всего и рвется наружу ручьем слез.

Будь я девушкой, наверное, ты бы предположил, что я беременный. Хорошо, что об этом беспокоиться не надо...

- Так и оставишь в коробке или все же наденешь? - вот уже пять минут я наблюдаю за тобой прислонившись к косяку плечом.

- А можешь... ты надеть? - я перевожу на тебя взгляд безнадежного, так и не убитого всей этой прагматичной жизнью двух зельеваров романтика и делаю шаг тебе навстречу.

- Могу, - хмыкаю и извлекаю из твоих рук коробочку, доставая кольцо и протягивая тебе ладонь, чтобы ты вложил в нее свою.

Я протягиваю тебе руку, и касаюсь твоей ладони. Когда я волнуюсь, у меня всегда холодные пальцы, и ледяные кончики, за что ты меня всегда нещадно ругаешь и наказываешь ежедневно делать специальные упражнения для лучшего кровообращения. Впрочем, они не очень-то и помогают - конституция у меня такая.

И худой я в папу. Знаю, ты его не любишь... кхм... ну ладно, ненавидишь, но я в него худой, мама-то была оформленной женщиной. И рука у меня соответствующая - сплошные кости, обтянутые кожей, тонкой, а из-за занятий зельями еще и бледной.

До сих пор не понимаю, за что ты продолжаешь считать меня сексуальным?

Медленно надеваю кольцо тебе на палец и отпускаю ладонь, зная, что оно не соскользнет - размер подобран идеально.

Я неслышно шепчу себе под нос самые глупые слова, которые только можно придумать в этой ситуации, но которые заставляют мое сердце совершить еще парочку переворотов и кульбитов:

- В богатстве и в бедности, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит нас...

Хмыкаю:

- То есть еще очень не скоро.

- Северус, так нечестно, ты опять все испортил, - я поднимаю на тебя сияющие глаза и улыбаюсь так широко, как только могу, после чего не выдерживаю и шагаю прямо в твои объятия, прыгаю в омут твоих глаз с головой, позволяю себе раствориться в поцелуе и становлюсь с тобой единым целым.

Уже после нашей брачной ночи, которая на самом деле плавно перетекает в брачное утро, я нежусь в твоих объятиях и изредка целую твою шею:

- Северус... мне теперь несколько дней ходить будет больно.

В спальню входит Радон и ложится у нашей кровати. Он не делал этого уже пару лет, предпочитая свою подстилку у двери - стареет, не всегда успевает к нужному моменту... но сегодня он понял, что у нас все хорошо. Так хорошо, как только может быть.

* * *