Долго тебя ждала

Но я сам выбрал Аглаю Баум, когда товарищ по команде после матча познакомил со своей сестрой и кучкой ее подруг. Я сделал свой выбор. Среди тех девушек я безошибочно вычленил Аглаю. Выбрал ее, толком не понимая, какие последствия это будет иметь для нас обоих.

Она была дико юная, совсем девчонка. Уловила мой интерес мгновенно, я его и не скрывал. С максималисткой гордостью задирала подбородок и только пару раз спрятала свои миндальные глаза, когда на нее смотрел.

За ней волочилась парочка придурков, я всех распугал.

Я сделал выбор в тот день, когда решил, что нам будет лучше порознь.

Через внутреннюю ломку, но я его сделал, и сейчас, стоя перед дверью с табличкой, на которой указано имя хирурга Родиона Власова, понимаю, что, возможно, это и есть мое наказание за то, что тогда, семь лет назад, сделал все неправильно.

Если это так… мне придется смириться. И принять на себя ответственность.

Не тормозя, оповещаю о себе, пару раз стукнув костяшками по двери, прежде чем толкаю ту вперед.

На стойке ресепшена мне сообщили — у отца Маруси приемные часы уже подошли к концу, но он находится здесь как минимум до трех часов дня, а сейчас десяти нет, и меня радует, что накануне праздника не нужно гоняться за ним по всему городу, ведь по словам Аглаи его гораздо легче застать в каком-нибудь ресторане, чем на рабочем месте.

Мое появление для него неожиданность. Для меня неожиданность — видеть его в медицинском халате. Мне трудно поверить в то, что он имеет ответственность за жизни других людей, но, скорее всего, держать ответственность его заставляет честолюбие, а не любовь к ближнему.

Остановившись в дверном проеме, игнорирую обстановку. Она довольно безликая, так что насрать.

Власов стоит у рабочего стола, повернув ко мне голову.

Секунду мы молча разглядываем друг друга, прежде чем произношу:

— Нужно поговорить.

Его физиономия выглядит помятой.

Я не эксперт, но определить отечность в состоянии, и это тот случай. Честно говоря мне кажется, будто пил много и, как минимум, накануне, потому что его глаза характерно блестят и белки покраснели.

Изобразив на лице гримасу, похожую на оскал, бросает:

— Какая неожиданность. Чем обязан?

Лениво разворачивается всем корпусом, пряча одну руку в карман халата, а пальцами второй трет под носом, будто у него там зудит.

Опирается поясницей о рабочий стол и смотрит на меня с насмешкой. В ней сквозит превосходство. Не знаю, что конкретно с этим придурком не так, помимо проблем с бухлом, но тех у него явно выше крыши. У его кожи нездоровый цвет, и это слегка меня коробит.

Не дождавшись приглашения, прохожу глубже в кабинет и кладу ладони в карманы куртки, которую успел расстегнуть, пока поднимался по лестнице.

— Мы скоро станем “родственниками”, — сообщаю, остановившись в паре метров. — Подумал, неплохо было бы познакомиться поближе.

Беру на себя смелость озвучить информацию вслух, несмотря на то, что с Баум мы узаконивание отношений не обсуждали, но ведь так это и работает. Сюрприз, кольцо и прочее веселье. Мой вопрос, ее ответ. Дань традиции. Твою мать. Я уже мечтаю об этом дне…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кашлянув в кулак, Власов вздергивает брови и спрашивает с усмешкой:

— Ну давай познакомимся. Родион. Власов.

— Марк. Зотов. Мы с Аглаей знакомы с юности.

— Блядь… — хлопает себя по бедру. — Да ты тот самый хоккеист, который ее кинул? Вот так встреча. А че, в Канаде бабы перевелись? — ухмыляется.

Несмотря на эту ухмылку, в его глазах холодный блеск.

Изучает меня.

Не уверен, что мы встречались до того дня, когда близко познакомил Родиона Власова с понятием “убери руки”.

На его переносице по-прежнему пластырь. Взгляд стал более осмысленным, чем минуту назад. И в нем появляется узнавание.

Судя по всему, ему есть что вспомнить, в отличии от меня. Потому что я его не знаю. Насколько он осведомлен о нашем с Аглаей прошлом тоже не знаю, но сам факт того, что он в принципе с ним знаком, немного удивляет.

Игнорирую последний вопрос, говоря:

— Все что тебе нужно знать о моей личной жизни — я планирую надолго остаться в жизни Аглаи и Маруси. Хочу, чтобы ты это понимал. Можешь считать это новой реальностью.

Стиснув губы, бросает:

— Ты хотел сказать… в жизни моей дочери?

— Я не претендую на то, чтобы она называла меня папой, — отвечаю ему.

— Еще бы ты претендовал… — хмыкает насмешливо. — Тебя Баум подослала?

Фамилия Аглаи, произнесенная им, режет слух. Будь у меня возможность, просто заткнул бы ему рот.

— Я взрослый мальчик. И самостоятельный. Но Аглая в курсе, что я здесь, если тебя это беспокоит. У нас секретов друг от друга нет, — отвечаю ему, давая понять, что мои намерения относительно Глаши и Маруси — не пустой звук. Мы теперь вместе.

— Очень за вас рад. От меня ты че хочешь? Благословения?

Пройдясь до окна, излагаю:

— Моя жизнь сконцентрирована за границей. Мы с Глашей обсуждали ее возможный переезд. Вместе с Марусей. Это тот случай, когда нам нужно найти компромисс, который устроит всех. Я предлагаю сделать это мирным путем.