Долгое эхо. Шереметевы на фоне русской истории

Прощай, прощай!

Отъезд. Мучительно и больно

Прощаться с памятью своей.
Апрель 17-го года
Стоит сурово у дверей.

Вдруг опустела анфилада,

И в Доме пусто и темно.
Лишь шереметевские клены
Глядят задумчиво в окно…

Мой старый дом, гнездо родное.

Как много связано с тобой!
Что ждет тебя? И что чужое
Наполнит мир особый твой?
Великая Россия пала!
Ну а для будущей страны
Победы предков, Честь и Слава
Возможно станут не нужны…

Прощай! Твой ход часов старинных

Граф сам рукой остановил,
И, словно в прошлое, родное,
Он с болью двери затворил…
И лбом приник…

Гаянэ Аветян, Кусково

Часть шестая В Москву, на Воздвиженку!

Граф как раз перечитывал письмо своей племянницы, восторженной девицы, встретившейся с государем в Смоленске:

«Я не могу удержаться от порыва поделиться с тобой тем, что пережила сегодня… Сегодня день для меня такой, что уста немеют, сердце замирает от восторга, а в голове все одна мысль – сон это или наяву?.. Сегодня я увидела близко-близко всю царскую семью, я пожала милостиво мне протянутую руку моего Государя, и его чудные глаза приветливо улыбнулись… Вот когда я почерпнула новые силы для служения Ему и дорогой России, вот когда я забыла уже пережитое в Вятке, всю тягость „губернаторской жизни“, горе, нападки и несправедливость… Сегодня ночью я горячо молилась за благополучие царского пребывания в Смоленске… Наследник очень внимательно оглядывал мои ордена, колодки и, видно, интересовался, что у дамы так много медалей, как у хорошего солдата!..»

На письме Шереметев крупным почерком начертал два слова: «Восторг души». Сам же он уже видел тревожные симптомы надвигавшихся событий. А теперь они – рядом.

Приближенные, министры, члены Совета поглощены мелкими личными интересами либо прекраснодушными прожектами… Россия катится в пропасть, а у них бурю возмущения вызывает простое замечание в Государственном Совете, высказанное якобы не по рангу. И назначения на государственные должности делаются по сословному принципу. Шереметев пишет прямо, без обиняков:

«Глубокоуважаемый Михаил Григорьевич! Два новых назначения – двух князей доказывают порочность системы пополнения членов Государственного Совета… по этому пути мы дойдем до пределов… Доколь? Простите сорвавшееся с языка, болезненное… (Непонятно. – А.А.) человека, но чувствующего, что ему не поставят в вину слово горечи и обиды – ради любви к Родине!

Глубоко – мало – преданный С. Шереметев».

«Порочность системы…», «дойдем до пределов…», «глубоко – мало – преданный…» – о многом говорят эти слова, произнесенные человеком, близким к трону, в канун революции.

В 1912 году граф приходит к решению уйти от дел. Сначала, с 7 мая, просит отпуск. Получил ответ: «Государь император всемилостивейше соизволил разрешить с 15 сего мая отпуск на один месяц с сохранением содержания – в России или за границей» – и уезжает в Копенгаген.

Шереметев тут же поручает ведение своих дел в имениях и лесных хозяйствах управляющему А. Ю. Рейхардту, а ведение денежных дел – А. А. Зосту и Вестбергу. Наблюдение за всем передает сыну Борису Сергеевичу. Сам же подает рапорт об отставке…