Долгое ожидание и роковые томаты (СИ)

— Драко, не надо, — одними губами пробормотала она, закрыв глаза и вдыхая полной грудью его божественный, ни с чем не сравнимый аромат. Она почувствовала обжигающее дыхание на своей шее.

— Не надо «что», Гермиона?

— Не прикасайся ко мне, — она практически умоляла, проклиная саму себя за эти слова. Всё её нутро просто кричало об обратном: «Прикоснись! Прикоснись! Прикоснись!».

— Ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? — его губы зависли буквально в миллиметре от пульсирующей венки на её шее.

— Хочу… — выдохнула она, испытывая облегчение. Её внутренний голос довольно замурлыкал.

— Тогда, почему я не должен этого делать? — Драко слегка отстранился, чтобы видеть её глаза, но она их не открыла. Она помотала головой, мазнув кончиком носа по его щеке.

— Потому что… — она сглотнула вязкую слюну и посмотрела на него, — потому что тогда я не позволю тебе остановиться.

И это было как спусковой крючок. Как выстрел из тысячи пушек. Как молнии, ударившие в них и оглушившие раскатами грома. Как конец мира, с началом нового мира на конце.

Они одновременно подались друг к другу, и синхронно застонали, когда истосковавшиеся губы слились воедино. Они сталкивались зубами, кусали губы, сплетались языками, и это было нечеловеческое безумие. Балом правили инстинкты. И в данный момент эти инстинкты вывели на первый план огромные транспаранты, громогласно гласящие «Взять. Обладать. Присвоить».

Его руки обжигали сквозь ткань платья, сжимали так сильно, что на коже, скорее всего, распустятся замысловатые узоры из гематом. Он со злостью вцепился в её заколку и рванул, от чего она зашипела от боли, а её волосы буйным водопадом рассыпались по спине.

В каминах и очагах вспыхнул яростный огонь, олицетворяющий их обоюдное внутреннее состояние. У обоих кожа горела, то ли от пылающего вокруг пламени, то ли от захлестывающего и сводящего с ума желания обладать друг другом. Драко резко прошёлся по её бокам и бедрам вниз и, подцепив края платья, дёрнул его вверх, больно царапая ногтями кожу. Она запуталась в рукавах, помогая избавить её от одежды, и вдруг почувствовала прохладу, как если бы он от неё отстранился.

Он и вправду отстранился. Когда она наконец избавилась от платья, отшвырнув его куда-то на стол, она обнаружила, что Малфой отошёл на несколько шагов назад, и прожигает её голодным, чёрным, убивающим взглядом. Он тяжело дышал, словно пробежал по всем лестницам Хогвартса. Его волосы были влажными и спутанными, а в месте, где на его голове побывали томаты — стояли торчком.

Он изучал её тело. Взглядом. Каждый изгиб, каждую родинку. Всё в ней было прекрасно. Она мелко дрожала, и явно не от холода, стоя в одном лишь чёрном белье и таких же чёрных лодочках на низком каблуке. Он заметил, как она стиснула бедра, подавляя возбуждение.

— Так мне прекратить? — он наслаждался злобный блеском в её глазах, когда она задохнулась от негодования и гневно прорычала, угрожающе вскинув указательный палец.

— Только попробуй, Драко Малфой! И я прокляну тебя!

Он удовлетворённо хмыкнул и шагнул обратно в жар её тела, стянув по пути водолазку и отправив её в полет к платью, что винной лужицей растекалось по столу. Он нашёл её губы, и этот поцелуй был другим, более чувственным и нежным. Потянувшись, он нашёл застежку бюстгальтера и, щёлкнув, избавился от него. Широкие пылающие ладони накрыли воспаленную от желания грудь, и Гермиона застонала. Его пальцы буквально пускали щекочущие разряды тока, когда перекатывали набухшие горошины. Его действия были уверенными, но плавными, нежными, заставляющие сходить с ума от восторга.

Пока мозг ещё мог, хоть немного, соображать, она вцепились в пряжку ремня и остервенело дернула, второй рукой пытаясь справиться с молнией на брюках. Ломая и выворачивая ногти, она едва ли не взорвалась от ликования, когда ей удалось справиться с застёжкой и запустить ладонь ему под резинку белья.

Драко опасно зарычал ей в губы, и в этот же момент его пальцы сдвинули кромку её насквозь мокрого белья и оказались в ней.

Было не ясно, чей это был стон. Его. Её. Они хватали губами раскаленный воздух, теряясь в ощущениях. Она несдержанно двигала ладонью по всей длине, а он непрерывно вонзал в неё пальцы, попутно намеренно задевая запястьем набухший чувствительный бугорок.

— Мерлин, Драко, только не останавливайся, — проскулила Гермиона, уперевшись пылающим лбом ему в плечо. И как будто специально он замедлился. Она не видела, но почувствовала как его губы растянулись в злорадной ухмылке.

— И почему же я не могу остановиться, Грейнджер, — не своим голосом спросил он и резко развёл пальцы внутри неё, растягивая влажные стеночки.

— О Боже! — её ноги подогнулись. Придержав её за талию, он повторил движение и свой вопрос.

— Так почему?

— Потому что я сейчас умру от желания… — она облизала сухие губы. — И… потому что у меня уже два года не было мужчины.