Долгое ожидание. Письма Скорпиона

— В первую очередь именно вами, месье Конвей. Я просмотрел в отеле ваш паспорт и сообщил Лаборду обо всем, что прочитал в нем. Потом вы исчезли из отеля, и Лаборд рассердился. А несколько дней назад попросил навести справки о мадемуазель. Я прочел запись о ней в книге регистрации гостей.

— Больше ничего?

— Совершенно ничего, месье.

— Почему Лаборд так заинтересовался нами? Эрнст пожал плечами.

— Не знаю, да и не мое это дело. Он платит мне — и только. Я работаю и на других.

— Неужели Лаборд больше, чем театральный агент?

— Насколько я знаю, нет. А в шоу-бизнесе он уже давно.

— Что вам известно о Доротее Гюнтэм?

— Его секретарше? Лишь то, что живет одна, француженкой является по паспорту, а не по рождению.

— Ладно. Попробуем другие имена. Об Элзи О'Нил или Пиннок слыхали?

— Нет.

— О некоем Лонго?

— Нет, месье.

— Он нам ничем не поможет, — заметила Николя.

— Слово «Бьянери» вам что-нибудь говорит?

— Бьянери? — переспросил Эрнст так, словно хотел это слово попробовать на язык, и печально покачал головой.

— Ладно, — повторил Джордж, — но если вы найдете человека, способного ответить на эти вопросы, получите тысячу франков, а может быть, и больше.

На миг глаза Эрнста ярко вспыхнули, но тут же погасли, он снова с грустью покачал головой: «Увы, месье».

Провожая гостей, Фрагонар вышел на площадку, прикрыл дверь и поспешно прошептал Джорджу:

— Послушайте! Вы и впрямь готовы дать тысячу за ответы на вопросы? — Тут он с опаской указал себе за спину и пояснил: — Там прячется Доротея. Она пришла предупредить, что вы можете заявиться ко мне.

Джордж понимающе кивнул.

Эрнст, не повышая голоса, предложил:

— Встретимся здесь же. В восемь вечера сегодня. — И добавил обычным тоном: — Жаль, что ничем больше вам помочь не могу, месье. Оревуар… мадемуазель, месье.

Он закрыл дверь и щелкнул задвижкой.

Николя хотела было что-то сказать, но Джордж остановил ее, покачав головой. По лестнице они спустились бок о бок. Старика во дворе уже не было.

Эрнст подошел к окну, развернул кресло так, чтобы, сидя в нем, опять можно было видеть двор, и сел, по-прежнему положив ноги на порожек. Он посмотрел, как Джордж и Николя скрылись за поворотом к площади Терний и, подождав еще немного, не поворачивая головы, произнес:

— Они ушли.

Не полностью закрытая дверь у изножья кровати после его слов отворилась, и в комнату вошла Доротея Гюнтэм. На ней был коричневый костюм довольно строгого покроя, такого же цвета берет, в руке она держала большую сумку.

Эрнст сбросил ноги на пол, закурил и, поглядев на Доротею, сказал:

— У него хорошая память. Он запомнил мой адрес по удостоверению личности. А это доказывает, что он профессионал, верно?

— Может быть.

— Почему вы решили, что он придет сюда?

— Он был у меня. А такие, как он, не упускают из виду ничего.

— Как я сыграл свою роль?

— Отлично. Деньги вы отработали честно.

Доротея щелкнула замком сумки, вынула две банкноты и протянула Эрнсту. Он сунул их в карман, отвернулся к окну, снова положил ноги на порожек и лениво выпустил колечко сигаретного дыма.

Доротея стояла у Фрагонара за спиной, разглядывая из-за его плеча двор. В ветвях тюльпанового дерева шумно ссорились воробьи.

Несколько отрешенным, механическим голосом она повторила слова, только что сказанные о ней Фрагонаром:

— Значит, Доротея Гюнтэм живет одна. И никого у нее нет, даже любовника…

— Вы же просили, чтобы я вел себя естественно, правдоподобно, иначе Константайн мог бы заподозрить неладное и, скажем, обыскать мою квартиру.

— Вы действовали прекрасно. Я все слышала. Да, просто прекрасно…

— Как вы думаете, откуда он узнал о Бьянери?

— Понятия не имею.

Эрнст выпустил новое колечко.

— Он предлагал мне деньги. Тысячу, если я отвечу на несколько вопросов. — Фрагонар тихонько хихикнул. — Да, тысячу… Старик, что кормит курочек у меня во дворе, мечтает вернуться в деревню. А я постоянно мечтаю о деньгах, да все впустую.

Доротея снова щелкнула замочком сумки, закрыла ее. Сказала голосом еще более отрешенным, с ноткой самозабвенного восторга:

— У меня тоже есть мечты. И время от времени они сбываются. Но, по-моему, иногда лучше, чтобы мечта оставалась мечтой.

Эрнст покачал головой.

— Одними мечтами сыт не будешь.

— За тысячу вы бы и родную мать продали, верно, Эрнст? — угрюмо усмехнувшись, произнесла она.

Фрагонар рассмеялся:

— Возможно. Если бы нашелся покупатель. Ну а вы? За то, чтобы к вам благосклонно относился Барди, Лонго или Скорпион, — называйте как хотите, — что сделали бы вы? Я люблю деньги, вы — мужчину. И придет ли день, когда мы получим вдоволь того, чего жаждем?

— Вряд ли, — вздохнула Доротея и подняла руку, скрытую сумочкой. Только сверкнул на длинном лезвии солнечный луч. Движение было быстрым, уверенным и точным. Эрнст умер даже не шелохнувшись, не вскрикнув.