Долгое ожидание. Письма Скорпиона

— Это лишнее. Оставайтесь здесь, я приведу ее к вам. — И вышла через дверь в конце кухни. Когда Джордж последовал за ней, она даже не оглянулась. Он остановился на пороге, взглянул, как она прошла по коридору для слуг к двери возле узкой лестницы. Вынула ключ, открыла дверь и, не входя в комнату, поманила кого-то рукой.

В коридор с опаской вышла озадаченная Николя и вдруг заметила Константайна. Подбежала к нему, бросилась в объятия. Он одной рукой обнимал ее, а другой по-прежнему сжимал пистолет.

— Где он? — Джорджу не терпелось увидеть Скорпиона.

— Поднимитесь по этой лестнице и попадете в главный коридор, — устало сказала Мария. — Увидите обитую красной кожей дверь с золочеными гвоздиками. Он там, за ней. — Мария смолкла, напряженно всматриваясь в лицо Джорджа. Скорбь обезобразила ее лицо, искривила широкие лишенные помады губы, отчаяние затуманило глаза.

— Мне остаться? — спросила она. Джордж покачал головой.

— Мне нужен только он.

Мария молча прошла мимо них в кухню и закрыла за собой дверь.

Держа Николя за руку, Константайн двинулся к узкой лестнице. Девушка заговорила было, но он предупреждающе покачал головой, и эта суровость его поведения заставила ее замолчать, сделала покорной, безоговорочно повинующейся каждому его движению.

Они вместе вошли в широкий коридор.

Окно, выходящее на озеро, было занавешено тяжелыми шторами, коридор освещали две люстры. Джордж и Николя сразу же заметили обитую красной кожей дверь, справа от которой вверх уходила широкая парадная лестница. Они постояли, осматриваясь, готовые двинуться вперед, когда вдруг услышали, как по лестнице кто-то спускается — тихие, словно шепот, шаги. А потом различили новый звук — сухой шорох шелкового платья, соприкасающегося с лакированными деревянными ступенями.

Джордж и Николя взглянули вверх, и желание идти дальше пропало у них — на последнем повороте лестницы показалась женщина. Это была Элзи, но совсем не та, которая приходила к Николя. Теперь она будто проснулась, долгий сон освободил ее от наркотического дурмана, и она перенеслась в мир воспоминаний, которые больше не пугали ее. Светлые волосы Элзи были свободно зачесаны наверх; из-под ворота тяжелого алого халата белой пеной выбивались кружева ночной сорочки; на ногах сверкали серебристые шлепанцы. Элзи спускалась по лестнице удивительной царственной походкой — и в ней теперь без труда узнавалась та высокая, полногрудая, исполненная жизни великолепная женщина, какой она была прежде. Но когда Элзи оказалась рядом, в коридоре, Джордж заметил, что лицо у нее холодное, бесстрастное, почти неподвижное; живыми казались только глаза, они время от времени вспыхивали, словно Элзи мучила какая-то боль.

Она прошла мимо непрошеных гостей, не обратив на них внимания, прямо к красной кожаной двери. Открыв ее, шагнула за порог, и створка захлопнулась со звуком, похожим на тяжкий вздох.

Джордж скользнул по коридору, подождал несколько секунд, потихоньку приоткрыл дверь и вошел внутрь. Николя, не отставая, следовала за ним.

Огромную комнату освещали только висевшие меж окон бра и свечи перед статуей Мадонны на небольшом балкончике в дальнем ее углу.

Джордж с Николя остановились в тени рыцарских доспехов, и колдовство ночи, царящее вокруг, захватило их.

У камина сидел Барди в вечернем костюме, с пачкой бумаг, которую он рассеянно пролистывал. Услышав, как открылась дверь, он обернулся, проследил, как Элзи подходит к нему. За ее спиной ему не было видно Джорджа и Николя.

Серебристые шлепанцы прошелестели по ковру. С роз цвета слоновой кости от движения воздуха на стол упало несколько лепестков, они хрупкими лодочками лежали на лакированном дереве. Гобелен на балконе теперь был поднят, так что открылся доступ к небольшому бункеру в стене. Его дверца была распахнута, и внутри горела лампа, освещавшая полки, заставленные жестяными коробками и стопками папок.

— Элзи, любовь моя, — произнес Барди, — тебе нельзя быть здесь.

Он бросил бумаги на кресло.

Элзи прошла мимо него к подножью лестницы на балкон, повернулась, осмотрела комнату, а потом взглянула на мужа.

— Зачем ты опять привез меня сюда? — спросила она надменно, укоризненно, но как-то механически отрешенно, словно пребывала в непреодолимом забытьи.

— Голубушка… — начал было Барди.

— Не называй меня так. — Она не повысила голос, он прозвучал бесстрастно, в нем чувствовался только холод, сковавший все ее существо.

Тогда Барди нахмурился и резко приказал:

— Хватит глупостей. Возвращайся к себе. — Он шагнул к Элзи, но она предостерегающе подняла руку, и просторный рукав халата, съехав, открыл руку до самого плеча. И эта обнаженная, вытянутая ладонью вперед рука остановила Скорпиона.

— Зачем ты вернул меня сюда? — вновь спросила Элзи. — Я думала, все это сон, наваждение. Увы, это явь, и ничего не изменилось. Ты вновь роешься в этих бумагах. В этой, — она указала на открытую дверь бункера, — мерзости и скверне. Да, здесь все по-прежнему. Я думала, мне это лишь приснилось, но здесь все по-старому, — ее голос сорвался, она всхлипнула без слез, а потом снова в упор посмотрела на мужа.