Долгое падение

Сначала я увидел Мэтти — он сидел в своем инвалидном кресле внизу прямо у лестницы. Рядом с ним стояли двое медбратьев, которые, как я предположил, на руках спустили его по лестнице. Один из них разговаривал с Морин. Пока я силился понять, что привело Мэтти в «Старбакс», ко мне подбежали две маленькие девочки с криками «Папа! Папа!», но даже я не сразу понял, что это мои дочери. Сдерживая слезы, я взял их на руки и оглядел кафе. Пенни там тоже была, она мне улыбалась, а Синди сидела за столиком в дальнем углу и не улыбалась. Джей-Джей обнимал пару, которая зашла передо мной, а Джесс стояла с отцом и какой-то женщиной — как я предположил, с мамой, поскольку она явно была похожа на жену министра-лейбориста. Она была высокая, дорого одета, а на лице у нее была отвратительная улыбка, которая явно не имела никакого отношения к ее настоящим эмоциям. Из-под рукава у нее на руке был виден красный браслет — как у Мадонны, когда она увлеклась каббалой, — так что она была набожной, несмотря на все ее попытки показать обратное. Учитывая таланты Джесс в создании мелодраматического эффекта, я бы не удивился, разгляди я среди присутствующих ее сестру, но ее там не было — специально проверил. На Джесс была юбка и жакет, а вот макияж при ближайшем рассмотрении был ужасен.

Я опустил девочек и повел их к маме. По дороге помахал рукой Пенни, просто чтобы она не чувствовала себя неуютно.

— Привет.

Я наклонился, чтобы поцеловать Синди в щеку, но она отвернулась.

— Что же тогда привело тебя сюда? — спросил я.

— Этой сумасшедшей девице показалось, будто тебе это может помочь.

— Понятно. А она объяснила как?

В ответ Синди фыркнула. У меня возникло ощущение, что она так и будет фыркать на любую мою фразу, что фырканье будет ее любимым средством общения, так что я сел на корточки, чтобы поговорить с детьми.

Джесс захлопала в ладоши и вышла в центр зала.

— Я прочитала об этом в интернете, — сказала она. — Это называется «Вмешательство». В Америке очень популярно.

— Очень, — подтвердил Джей-Джей. — Мы только этим и занимаемся.

— Понимаете, если кому-то… то есть если у кого-то есть проблемы с наркотиками, алкоголем или еще чем-нибудь, то его друзья, родственники и знакомые собираются и говорят ему: мол, бросай ты всю эту херню. Прости, Морин. Простите, мама, папа. Простите, девочки. У нас все по-другому. У них, в Америке, есть специальные… черт, забыла, как называются. Я была на сайте такого человека, и его звали Стив.

Порывшись в карманах, она выудила оттуда бумажку.

— Куратор. Предполагается участие специального куратора, а у нас его нет. Я честно не знала, кого пригласить на эту роль. К тому же наше «вмешательство» по-другому работает. Потому что мы просим вас вмешаться. Мы приходим к вам, а не вы к нам. Мы говорим вам, что нуждаемся в вашей помощи.

Медбратья, пришедшие с Мэтти, явно занервничали на этой фразе, и Джесс это заметила.

— Не в вашей, ребята, — успокоила она их. — Вам не нужно ничего делать. Честно говоря, вы здесь только для того, чтобы представительство Морин выглядело повнушительнее, поскольку у нее, в общем, никого нет. И я подумала, что вы с Мэтти — это лучше, чем ничего. Нехорошо бы получилось, Морин, если бы тебе пришлось глядеть на все эти воссоединения со стороны.

Надо было отдать Джесс должное. Коль скоро она ухватилась за какую-то тему, то уже ни за что от нее не уйдет. Морин попыталась изобразить благодарную улыбку.

— В общем, так. Просто, чтобы вы поняли, кто есть кто. В углу Джей-Джея сидит его бывшая девушка Лиззи и его друг Эд, с которым они играли в какой-то паршивой группе. Эд специально прилетел сюда из Америки. Со мной пришли мои родители, а их редко можно застать в одном помещении. К Мартину пришла его бывшая жена, дочери и бывшая девушка. А может, и не бывшая — как знать? Итогом вечера может стать возвращение и жены, и девушки.

Все засмеялись, потом посмотрели на Синди и осеклись, поняв, что такая реакция будет иметь неприятные последствия.

— А с Морин здесь ее сын Мэтти и двое медбратьев из приюта. А моя мысль заключается в следующем. Сначала мы поговорим с теми, кто пришел с нами, — немного разомнемся. А потом мы поговорим с другими. В общем, у нас будет нечто среднее между американским «вмешательством» и школьным вечером, когда собираются родители, поскольку друзья и родственники как бы сидят в углу и просто ждут, пока к ним подойдут.

— Зачем? — не понял я. — Зачем все это вообще нужно?

— Не знаю. Все равно. Просто весело проведем время. А еще мы кое-что новое узнаем, разве нет? Друг о друге. И о самих себе.

А потом она опять начала что-то про счастливые финалы. Я, правда, кое-что знал о других, но все это были факты. Я мог сказать Эду, как называлась его группа, мог сказать Крайтонам, как зовут их пропавшую дочь; только я сомневался, что им от этого станет лучше.