Долгое прощание. Обратный ход

Я встал и пошел за ней в кабинет. Она стояла у дивана на коленях, прижима к груди его голову, запачканная его кровью. Она не издавала ни звука. Глаза у нее были закрыты. Не выпуская его головы, она раскачивалась на коленях, далеко откидываясь назад.

Я вышел, нашел телефон и справочник. Позвонил шерифу в ближайший участок. Не важно было в какой, они все равно передают такие вещи по радио.

Потом я пошел в кухню, открыл кран и бросил желтые разорванные листки, спрятанные у меня в кармане, в электрический измельчитель мусора. За ними выбросил туда же заварку из другого чайника. Через несколько секунд все исчезло. Я закрыл воду и выключил мотор. Вернулся в гостиную, распахнул входную дверь и вышел из дома.

Должно быть, полицейская машина курсировала поблизости, потому что помощник шерифа прибыл через шесть минут. Когда я провел его в кабинет, она все еще стояла на коленях у дивана. Он сразу направился к ней.

– Простите, мэм, понимаю ваше состояние, но не надо его трогать.

Она повернула голову, с трудом поднялась на ноги.

– Это мой муж. Его застрелили. Он снял фуражку и положил на стол.

Потянулся к телефону.

– Его зовут Роджер Уэйд, – сказала она высоким ломким голосом. – Он знаменитый писатель.

– Я знаю, кто он такой, мэм, – ответил помощник шерифа? и набрал номер.

Она посмотрела на свою кофточку.

– Можно пойти наверх переодеться?

– Конечно. – Он кивнул ей, поговорил по телефону, повесил трубку и обернулся. – Вы говорите, его застрелили. Значит, его кто–то застрелил?

– Я думаю, что его убил этот человек, – сказала она, не взглянув на меня, и быстро вышла из комнаты.

Полицейский на меня посмотрел. Вынул записную книжку. Что–то в ней пометил.

– Давайте вашу фамилию, – небрежно произнес он, – и адрес. Это вы звонили?

– Да, – я сообщил ему фамилию и адрес.

– Ладно, подождите лейтенанта Олза.

– Берни Олза?

– Ara. Знаете его?

– Конечно. Давно. Он работал в прокуратуре.

– Это уж когда было, – сказал полицейский. – Теперь он заместитель начальника отдела по расследованию убийств при шерифе Лос–Анджелеса. Вы друг семьи, м–р Марлоу?

– Судя по словам м–с Уэйд, вряд ли. Он пожал плечами и слегка улыбнулся.

– Не волнуйтесь, м–р Марлоу. Оружие при себе имеете?

– Сегодня – нет.

– Я лучше проверю. – Он проверил. Потом поглядел в сторону дивана. – В таких случаях жены иногда теряют голову. Подождем лучше на улице.

Глава 37

Олз был плотный, среднего роста, с коротко стриженными выцветшими волосами и выцветшими синими глазами. У него были жесткие светлые брови, и раньше, пока он еще не бросил носить шляпу, многие удивлялись, когда он ее снимал – насколько выше оказывался лоб, чем можно было предположить. Крутой суровый полисмен с мрачным взглядом на жизнь, но по сути очень порядочный парень. Капитанский чин он заслужил давным–давно. Раз пять сдавал экзамены и оказывался в тройке лучших. Но шериф не любил его, а он не любил шерифа.

Он спустился со второго этажа, потирая скулу. В кабинете уже давно мелькали вспышки фотоаппарата. Люди входили и выходили. А я сидел в гостиной с детективом в штатском и ждал.

Олз присел на краешек стула, свесив руки по бокам. Он жевал незажженную сигарету. Задумчиво посмотрел на меня.

– Помните старые времена, когда в Беспечной Долине была сторожевая будка и частная полиция? Я кивнул.

– И игорные дома.

– Конечно. Это уж обязательно. Вся эта долина по–прежнему в частных руках. Как раньше Эрроухед и Изумрудный залив. Давненько у меня не случалось, чтобы репортеры так прыгали вокруг. Кто–то, должно быть, замолвил словечко шерифу Петерсону. По телетайпу не стали сообщать.

– Да уж, позаботились, – заметил я. – Как м–с Уэйд?

– Слишком спокойна. Наверно, наглоталась таблеток. У нее их целая аптека – даже демерол. Скверная штука. Не везет вашим друзьям в последнее время, а? Умирают один за другим.

На это я не стал отвечать.

– Самоубийство из огнестрельного оружия – это всегда интересно,? небрежно сообщил Олз. – Так легко их инсценировать. Жена говорит, что его убили вы. Почему она так считает?

– Это она не в буквальном смысле.

– Больше здесь никого не было. Она говорит – вы знали, где лежал револьвер, знали, что Уэйд пьет, знали, что недавно ночью он выстрелил, и ей пришлось силой отнимать оружие. Да и сами вы здесь были в ту ночь.

– Сегодня днем я обыскал его письменный стол, оружия там не было. Я ее предупреждал, чтобы она его убрала из стола. Теперь она говорит, что это все равно не помогает.

– А когда это «теперь»? – осведомился Олз.

– После ее возвращения домой и до моего звонка в полицию.

– Вы обыскали стол. Зачем? – Олз поднял руки и положил их на колени. На меня он посмотрел равнодушно, словно ответ его не интересовал.

– Он опять начал пить. И я решил, пусть лучше револьвер лежит где–нибудь подальше. Но в ту ночь он не пытался покончить с собой. Это был просто спектакль.

Олз кивнул. Вынул изо рта изжеванную сигарету, бросил в пепельницу и взял другую.

– Я бросил курить, – сказал он. – Кашель одолел. Но не отпускает проклятая привычка. Обязательно должен держать сигарету в зубах. Вам что, поручали за ним присматривать, когда он один оставался?