Долгое прощание. Обратный ход

– Ничего подобного. Сегодня он пригласил меня на ленч. Мы поговорили, настроение у него было неважное – не клеилось с работой. Решил приложиться к бутылке. Считаете, мне надо было ее отнять?

– Пока что ничего не считаю. Пытаюсь понять. Вы сколько выпили?

– Я пил пиво.

– В неудачный день вы сюда попали, Марлоу. За что был выписан чек? Тот, что он подписал, а потом разорвал?

– Все хотели, чтобы я переехал сюда жить и держал его в узде. Все – это он сам, его жена и его издатель по имени Говард Спенсер. Он, наверное, в Нью–Йорке. Можете у него проверить. Я отказался. Тогда м–с Уэйд приехала ко мне, сказала, что ее муж сбежал во время запоя, она волнуется, просит его найти и доставить домой. Это я сделал. Дальше – больше. Скоро мне пришлось тащить его в дом вон с той лужайки и укладывать в постель. Я ничего этого не хотел, Берни. Просто как–то все само раскручивалось.

– С делом Леннокса это не связано?

– О господи. Дела Леннокса больше нет.

– Это уж точно, – сухо заметил Олз, потирая себе колени. С улицы вошел сыщик и что–то сказал другому. Потом подошел к Олзу.

– Приехал какой–то д–р Лоринг, лейтенант. Говорит, его вызывали. Он врач хозяйки.

– Впустите его.

Сыщик вышел, появился д–р Лоринг со своим аккуратным черным саквояжем, облаченный в костюм из легкой ткани. Он был холоден и элегантен. Прошел мимо меня не глядя.

– Она наверху? – осведомился он у Олза.

– Ara, в спальне. – Олз встал. – От чего вы лечите ее демеролом, док?

Д–р Лоринг нахмурился.

– Я прописываю своим пациентам то, что считаю нужным, – холодно сказал он. – Объяснять не обязан. Кто говорит, что я даю м–с Уэйд демерол?

– Я. Там наверху флакон с вашей фамилией на этикетке. У нее в ванной настоящая аптека. Может, вы не знаете, док, но у нас в участке целая выставка этих таблеточек. Снегири, краснушки, желтки, балдейки – полный набор. Демерол, пожалуй, хуже всех. Говорят, на нем жил Геринг. Когда его поймали, принимал по восемнадцать штук в день. Армейские врачи отучали его три месяца.

– Я не знаю, что означают эти слова, – надменно заявил д–р Лоринг.

– Не знаете? Жаль. Снегири – амитал натрия. Краснушки – секонал. Желтки – нембутал. Балдейки – барбитурат с добавкой бензедрина. Демерол ? синтетический наркотик, образует очень стойкое привыкание. Вы их так легко раздаете налево и направо? У этой дамы разве что–нибудь серьезное?

– Для ранимой женщины муж–пьяница – весьма серьезное несчастье, – сказал д–р Лоринг.

– Но его вы не стали лечить? Жаль. М–с Уэйд наверху, док. Простите, что задержал.

– Вы ведете себя вызывающе, сэр. Я буду жаловаться.

– Жалуйтесь, – согласился Олз. – Но до этого сделайте вот что.

Обеспечьте, чтобы у дамы была ясная голова. У меня к ней ряд вопросов.

– Я сделаю то, что ей будет показано по состоянию здоровья. Вы что, разве не знаете, кто я такой? И чтобы все было ясно – м–р Уэйд не являлся моим пациентом. Я не лечу алкоголиков.

– Зато их жен лечите, – огрызнулся на него Олз. – Да, я знаю, кто вы такой, док. У меня уже душа в пятках. Меня зовут Олз, лейтенант Олз.

Д–р Лоринг пошел наверх. Олз снова сел и ухмыльнулся мне.

– С таким требуется деликатное обхождение, – сообщил он.

Из кабинета появился человек и подошел к Олзу. Худой, серьезный, в очках, с высоким лбом.

– Лейтенант.

– Выкладывайте.

– Ранение контактное, типичное для самоубийства, с большим расширением от давления глаз. Глазные яблоки выпячены по той же причине. Не думаю, что с наружной стороны на револьвере остались отпечатки. На него попало слишком много крови.

– Могли его убить во сне или в беспамятстве? – спросил Олз.

– Конечно, но показаний к этому нет. Револьвер – бескурковый Уэбли. Что характерно, очень туго взводится, но очень легко разряжается. Отлетел в сторону в результате отдачи. Пока что согласен с версией самоубийства.

Ожидаю высокого процента алкоголя в крови. Если он достаточно высок…? человек замолчал и выразительно пожал плечами… – может быть, начну сомневаться в этой версии.

– Спасибо. Судебному следователю позвонили? Человек кивнул и удалился.

Олз зевнул и посмотрел на часы. Потом на меня.

– Хотите смыться?

– Конечно, если вы разрешите. Я думал, что нахожусь под подозрением.

– Это удовольствие у вас еще впереди. Околачивайтесь поблизости, где вас легко найти, вот пока и все. Вы когда–то у нас служили, знаете, как бывает. Иногда приходится работать быстро, пока улики на месте. На этот раз все наоборот. Если это убийство, кому это выгодно? Жене? Ее здесь не было.

Вам? Конечно, вы были один в доме и знали, где револьвер. Идеальная раскладка. Только мотива нет, но тут, возможно, надо учесть, что жы человек опытный. На мой взгляд, если бы вам пришло в голову кого–нибудь убить, вы могли бы это сделать не так явно.

– Спасибо, Берни. Вообще–то, мог бы.