Долгое прощание с близким незнакомцем

Как и следовало ожидать, Сашка и Инка встречали нас у трапа на летном поле. Все были охвачены радостью от новой встречи и успеха экспедиции, и мне даже не пришлось просить о приглашении всей команды. Ребята засмущались, поэтому я взял инициативу на себя и сказал, что мы безусловно благодарим и рады будем воспользоваться их гостеприимством после таежного одичания, но только ненадолго, поскольку интересы нашего общего дела требуют скорейшей обработки материалов. Геологи оказались не против. Андрею не оставалось ничего другого, как присоединиться. Возражать против подобной постановки вопроса хозяева не стали, и нас на аэродромном автобусе без лишних слов повезли к ним домой.

Дорогой я попросил остановиться у книжного магазина. Хотелось подарить что-нибудь хорошее детям Васильковых. Наша компания расползлась вдоль полок и прилавков. Всем забрасываемым в далекие от столицы части империи, многократно доводилось убеждаться в том, что желанные книги чаще можно застать на периферии. Думая о названном в память обо мне Коле Василькове и, собственно, ничего не зная ни о нем самом, ни о его интересах, я решил, что не ошибусь, если подарю ему книгу о путешествиях или об авиации — фантастику он и сам для себя найдет. Я быстро наткнулся на двухтомник Нансена «Фрам в полярном море» и книгу Поля-Эмиля Виктора «Друзья по риску» и купил их, и только потом задумался, что же поискать для Иры.

— Ин, скажи, чем интересуется твоя дочь? — спросил я. — Современностью? Классикой?

— Ничем, — ответила Инка.

— Может, купить ей кулинарную книгу?

— Да брось ты думать об этом!

— Ну, тогда ничего не остается, кроме набора шоколадных конфет. Кстати, неплохо бы нам со своей стороны прихватить к столу коньяку и шампанского.

— Еще чего! Все уже есть!

— Ну нет! Так не полагается!

И вот мы, наконец, оказались в доме Инки и Сашки. По всему было заметно, что хозяева старательно следят за тем, чтобы в доме имелось все, что должно быть в уважаемой, преуспевающей семье. Эта печать всегда была неотторжима от провинции, и я понимал, что похвалить обстановку и уют совершенно необходимо. Мы договорились, что по-быстрому примем душ, чтобы соответствовать чистоте и атмосфере дома, а то исходивший от нас дух пребывания у таежного костра и ароматов, сопровождающих немытых бродяг, мог испортить настроение не только хозяевам, но и нам самим. Нам шестерым хватило полтора часа. За это время Инка с помощью мужа и детей накрыла стол и уставила его закусками. Все мы, тушуясь, перебрасывались отрывистыми вежливыми фразами, чтобы только не молчать. Но после первых тостов за экспедицию и хозяев языки развязались. В общей беседе обнаружились нити общих интересов, и в дальнейшем поддерживать разговор уже не составляло труда.

Меня как почетного гостя поместили между Сашкой и Инкой. По другую руку от Инки усадили Андрея. Сашка расчувствовался, вспоминая наши курсантские подвиги. Сейчас эти подвиги выглядели не всегда столь же веселыми, как казалось раньше. Но что было, то было. Инка вела себя предупредительно и сдержанно.

Коля Васильков оказался рослым и красивым парнем, похожим на Инку, как, впрочем, я и ожидал. Приглядываясь к нему, я думал, станет ли он продолжателем нашего летного дела и, главное, найдет ли счастье в нем. Наши с Сашкой юные благоглупости вряд ли завладели его воображением. Во всяком случае, наши глаза загорались ярче, когда мы оказывались в обществе бывалых летчиков и моряков. Впрочем, Коля оживленно беседовал с геофизиком Матвеем, сидевшим рядом и, судя по долетавшим до меня сквозь общий разговор обрывкам фраз, интересовался районами экспедиций, в которых тому доводилось бывать. Может, парень уже прикидывал, в какой район ему лучше податься после окончания училища, а в какой лучше вообще не попадать.

Впрочем, что удивляться? Современная молодежь и должна быть прагматичнее нас в силу большей привязанности к удобствам, деньгам и вещам. Наши родители в свое время были романтичнее нас, особенно когда их уговаривали с энтузиазмом строить коммунизм не щадя живота своего. Мы и то уже знали, что если сам не позаботишься о своем животе, то никакая власть о нем не позаботится, — чем ты окажешься в этом смысле беспечнее, тем это будет ей выгоднее. Ирочка, сестра Коли, выглядела в свои тринадцать лет уже скорее девушкой, чем девочкой, видимо, унаследовав от матери живой темперамент. В остальном она не вполне походила на Инну — тут уж явно просматривалось и влияние генов Сашки. Она односложно отвечала на вопросы Владимира Петровича и Игоря, между которыми сидела, немного стесняясь их предупредительности и заботы о ней. Я взглянул на ее мать, все еще сравнивая их. Инка вопросительно подняла бровь.

— Смотрю, насколько дочь похожа на тебя, — объяснил я.

— На меня не очень.

— Но и на Сашку тоже, — возразил я.

— Да, что-то среднее, — согласилась она. — Нравится?

— Да, очень! Думаю, будет покорять мужские сердца!

Инка улыбнулась.

— Ну, давай выпьем за это, — сразу предложила Инка и чокнулась со мной.

— Вы за что пьете? — поинтересовался Сашка.