Долгое путешествие

Триста шестьдесят миль от Портленда до Принстона я преодолеваю в темно-синей Вольво Джейн Гудвотер, молодой официантки из Оганкита, штат Мэн, и, соответственно, в ее же теле. Оставив машину на парковке и заглянув ненадолго на территорию Принстонского университета, я быстро возвращаюсь в город, где нахожу нужный мне дом и целенаправленно переселяюсь в тело мистера Джорджа Винсента Адлера Третьего, потомственного инвестиционного банкира, истинного WASPа (настоящие «старые деньги») и отца четырех детей (один из которых, конечно же, Джордж Адлер Четвертый). Мистера Адлера я присмотрел и назначил на роль своего носителя заранее и не случайно – если моя таинственная подруга решит исполнить свою угрозу и отправить меня под лед Антарктиды или в сторону марсианской орбиты, это немного осложнит ее замысел. Джордж Адлер – человек известный и популярный в Принстоне, одном из главных финансово-инвестиционных центров Америки. Его исчезновение будет заметным и вызовет множество неудобных вопросов.

Но это, конечно, так себе гарантия, и я перехожу Нассау стрит, чтобы углубиться в университетскую территорию в поисках еще одного элемента своей защиты.

Принстонский университет, как и весь центр Принстона – словно маленький уголок Европы на краю космополитичной и современной нью-йоркской агломерации. Причем, не какой-нибудь условной Европы в общем смысле, а Европы вполне конкретной – доброй старой Англии (ну, ладно – просто старой Англии, доброй эта страна никогда не была со времен первых шагов человека по ее земле). А для поклонников серии про Гарри Поттера Принстон – это вообще как прикосновение к любимой легенде. «Средневековые» замки факультетов и ряды «деревенских» каменных домиков кампусов вполне себе тянут на Хоггвартс с окрестностями, а то и превосходят его.

Место, пропитанное историей, мудростью, надеждами, большими деньгами, свободой, молодостью и знаниями. Место, приятное во всех отношениях и летом, с пышными кронами платанов, тень которых спасает от жары, и осенью, когда дорожки устилаются рыжим ковром листвы, и зимой, когда белый снег превращает здания в сказочную рождественскую деревню, и лишь зеленые плющи, плотно обвивающие стены, гордо не сдаются напору стихии, и весной, когда цветение многочисленных вишен, яблонь и магнолий само по себе рождает в голове романтические стихи. Здесь есть, что посмотреть, есть, где погулять, и есть, где вкусно поесть – Принстон вполне может претендовать на звание кулинарного центра Нью-Джерси, а нью-джерсийцы в еде толк понимают.

Я обхожу справа увитый от земли до крыши плющом Нассау-холл, на ступенях которого, рядом с позеленевшими от времени и от скуки каменными тиграми, как всегда, фотографируются туристы. Оставляю справа средневековые башни Аудиториума Ричардсона и Зала Байерса. И, пройдя строгий каменный Вест-колледж и древнегреческий храм Зала Клио с его пятью белыми колоннами портика, попадаю, наконец, к неожиданно современному, выстроенному строгими параллелями и перпендикулярами, зданию Принстонской галереи.

Жалко, что в этот раз у меня нет времени заглянуть в саму галерею, она того стоит. Собранию картин могут позавидовать многие европейские музеи, а с богатством коллекции археологических древностей, собранных из древнего Египта, Греции, Рима и Китая, сможет поспорить разве что Лувр. В Принстоне я бываю редко, и действительно жалко упускать такой шанс. Но солнце уже неотвратимо приближается к полудню, сокращая тени на земле, и я быстрым шагом направляюсь к странной металлической скульптуре на лужайке у стены музея – не то человек, не то рыба с ногами. У подножия изваяния я подбираю то, что оставил здесь без малого час назад в теле Джейн Гудвотер. Маленький кулон – многогранный и бесформенный кристалл глубокого черного цвета.

Это моя вторая страховка на случай, если встреча окажется ловушкой. За эти месяцы у меня было много времени для того, чтобы обдумать наши встречи с Джудит и разобраться в том воздействии, которые ее, хм, волшебство оказывало на мои многочисленные тела и мою единственную душу. Всё оказалось до смешного просто – магия моей противницы проста и незатейлива, хотя, надо признать, эффективна. Ее способность находить меня и блокировать мои выходы из тела была основана на том же ментальном отпечатке моей души, на базе которого действовала и приснопамятная Неугасимая свеча. Джудит находила вектор отсвета моей души в одиннадцатимерном пространстве, потом переходила в семимерное и на основании этого вектора определяла точное направление поисков и район моего нахождения. Ну, а потом, в человеческом, трехмерном пространстве, похоже, просто видела отсвет моей души. Вероятно, она довела за годы этот процесс почти до автоматизма.