Долгое завтра, потерянное вчера

Выходные свои Лана провела на даче, и была в прекрасном настроении. На работе все было спокойно. Передала в информационно-вычислительный центр ночную сводку, и прилегла на узкую койку. Уже за полночь перевалило, звонков, похоже, не будет, можно и вздремнуть. Но сон не шел. Тихо было, так тихо, что слышался вой проводов в щитовой. Неуютно на душе. Раньше в такие вот часы дежурства названивал Саша, рассказывал, как ела Леночка, какую сказку перед сном он ей читал, что Леночка говорила. Тогда для Ланы это был привычный кусочек быта, пустячок… Да еще не все потеряно, какие ее годы, ей всего-то двадцать пять, а Саше двадцать семь, все еще наладится, он бросит пить, поступит в институт на вечернее, ведь это уже обсуждалось у них не раз в часы примирения, он клялся, обещал… И она знала, каким-то внутренним чутьем понимала, что так оно и будет, в конце-то концов. Да, именно так! Но что же происходит? Она понимала, что сама виновата, что все делала не так, не любила, не хотела понять… И жалела, обо всем жалела… И корила себя… Особенно, за то. Ну, и за другое. Пришла однажды с вечеринки, Леночка давно уже спала в своей кроватке, Саша не ложился, ждал на кухне, кофе заварил. А ей вдруг до того будничной, нудной показалась его физиономия, так все тускло, серо вдруг по сравнению с яркой радостью в гостях, что набросилась, зло сказала: «Ну чего ты здесь торочишь? Осточертел мне! Пошел вон!» «Ах так!» – Сашка изменился в лице, – «Сама… сама где-то шляешься, а я тут как домработница, а ты еще хамишь… Пьяная пришла…» «Я не пьяная и не шляюсь!» – закричала она. «Тише, Леночку разбудишь». «Не прикрывайся ребенком, ты только о собственном удобстве думаешь…» – заговорила Лана тише. Сашка глядел на нее, морщился, потом сказал: «Винищем несет, духами, а намазалась-то как, и злая, как кошка…» «Ах, я кошка?!» – Лана повернулась и пошла к двери. Сашка не бросился вдогонку. Коридор, лестничная площадка, лифт, спустилась. Постояла возле подъезда, приходя в себя. Поплелась к телефонной будке. Вокруг темно, пустынно. Она принялась названивать друзьям, знакомым, рыдая от обиды и злости… Сколько раз они вот так уходили друг от друга, возвращались… А вот теперь он ушел окончательно. Да-да, он не вернется, предчувствия ее редко обманывают. Пусто как-то. Зачем она так… Хорошо, уютно было, когда все вместе – Леночка сбоку, Саша у окна, напротив Ланы – сидели на кухне, вкусно пахло пирогами с яблоками, которые она напекла рано утром. А сейчас для себя и готовить-то неохота…

Лана вспомнила растрепанную по утрам Леночкину головку, ее лучащееся улыбкой глянцево-розовое личико, голосок чуть хрипловатый спросонья: «Мама, а знаешь, что мне приснилось? – малышка округляет глаза: «Две лошади в темноте приснились, одна, белая, впереди, а черная сзади…» Лошади, это ко лжи, подумалось Лане. Вещий сон был у Леночки. Все мои отношения с Сашей – ложь, с самого начала…

Вспомнилось Лане, как она умывала Леночку, и вдруг увидела на стенке ванны паука. Она хотела его тут же смыть из душа, но дочка схватила ее за руку и закричала: «Не надо, мамочка, пусть живет!» Лана все-таки направила на паука струю. Тот и не думал удирать, расселся в ванне, как паша турецкий. «Вот я тебя сейчас», – сказала Лана. Тут Леночка отчаянно заплакала. «Ты чего, Ленок?» – «Да, а если бы нас с тобой паук убил бы…» – «Но он же маленький, не бойся», – «Значит, если маленький и слабый, то давай убивай его, да? А если бы он тебя так?»

Смешная она, Леночка, – Лана улыбнулась. – А может, все еще уладится, вот приду домой, а там Сашка… – засыпая, грезила она.

За стеной что-то треснуло, гуденье проводов на миг прервалось.

Утром, разбуженная настойчивым зуммером, она забыла про свои ночные думы. Пора вставать, принимать утреннюю сводку от ДЭЗов, сдавать дежурство, включаться в обычную дневную суету.

* * *

Сашка привычно проверил в кармане ключи. Вот и дом, еще со двора заметил: окна темны. Ну конечно, ее нет! И вообще – нет никого: Леночка у бабки, Лана на дежурстве, где же ей еще быть?.. Ну и пусть! Пусть никого нет дома, а он войдет, и будет ждать. Он все же муж и отец, и Леночка его любит! И вообще, он с мирным предложением пришел. А не счеты сводить.

Успокоив себя такими мыслями, отпер дверь, вошел. Присел на узенькую тахту в дочкиной комнате, полюбовался на игрушки, сложенные на подставочке в углу. Потом разулся и осторожно прилег, подогнув ноги, на коротенькой тахте. И задремал.