Долгое завтра, потерянное вчера

В этот миг Сашка оступился на полустершемся ребре ступеньки, и чуть было не пропахал носом по серому цементу пола. И только тут сообразил: чего он так спешит, скачет, когда до прибытия поезда еще полчаса, не меньше?.. Вышел на перрон, побродил, убедился – пусто, даже встречающих еще нет, и побрел назад, в здание вокзала. Поднялся на второй этаж, к буфету. «Надо что-нибудь купить для Леночки…» «Куплю по дороге». Вспомнились лотки, виденные у вокзала… «Апельсинов куплю, кило два», – подумал он, – «и отвезу их домой на такси».

Есть не хотелось, взял лишь кока-колу, и пристроился у пластикового овала высокого столика. Зал гудел, и жил полной жизнью. Повдоль сплоченных стульев сидя дремал народ. Транзитные пассажиры поспешно ели и пили. Под высокими сводами деловито сновали воробьи, а снизу с интересом поглядывали на них какие-то кошки. «Это их тех, что ютятся тут на кухне и при буфете», отметил Сашка. Он любил животных.

Боковым зреньем он приметил: вон парочка, студенты, что ли, за соседним столиком наискось, что-то пьют, весело болтают. Глянул на часы – до поезда еще, если прибудет точно, двадцать минут. Хотел, было, уж пойти, но такой странный разговор шел между студентами, что Сашка невольно прислушался. Оглянулся: парень, чернявый, кудлатый, длинный, как жердь, пил молоко. А девчонка, обычная девчонка в джинсах, дула себе пиво. А разговор был такой:

– Володька, лопнешь, пол литра молока хватил. Можно, закурю?

– Тогда я пошел. Молоко с табачным дымом, ты же знаешь, я не перевариваю.

Какая-то пятнистая кошка потерлась о ножку стола. Девушка нагнулась и погладила ее.

– А я, может, кошек и собак не перевариваю.

– А сама гладишь.

– Володька, скажи, по-честному, ты псих?

– Ты ведь ненормальный, да?

– Нет, это не так, – сухо ответил парень. Он был не просто долговязый, как сейчас разглядел Саша, а извилисто-нескладный. Весь он окаменело изогнулся над столиком, как гигантский басовый ключ. Да и черная жестко-курчавая огромная башка его напоминала какого-то демонического маэстро типа Листа и Паганини.

– Это не так, – без выражения повторил студент.

– А почему ты тогда не пьешь и не куришь?

– Это вредно.

– А стихи пишешь зачем?

– Полезно для умственного развития.

– А домового зачем видел?

– Для развития воображения. И еще, я зарядку по утрам делаю.

– А жениться тебе можно?

Саша вспомнил, что Леночка тоже любит сказки про домовых и леших.

– Так можно тебе жениться?

– Да, конечно.

– Тогда, давай поженимся.

– Ну, наконец-то ты мне сделала предложение, – радостно сказал парень. – Долго же ты раскачивалась.

– Да почему я, а не ты?

– Ну, так я же застенчивый, – ответил парень.

– Что-то незаметно.

– У меня это в скрытой форме.

Дослушать не пришлось: он глянул на часы и метнулся вниз. Оттуда – на перрон. Состав, судя по густой толпе встречающих, был уже где-то на подходе.

Поезд подошел сразу. Повалили толпы прибывших. В этот час приезжало особенно много народу: кто за покупками, кто на работу… Саша сразу же увидел Леночку, сначала только ее – оранжевый с белым колпачок, румяный блинчик курносого в конопушках лица. На маминых руках она плыла на уровне сплошных шапок и платков, на уровне облаков и солнца – показалось Саше, – она была выше всех! И распевала во все горло:

– А облака-а-а, белокрылые лошадки-и-и!

И другие песенки.

«Вот и Леночка! Поет, как всегда, все вперемежку!». – обрадовано подумал, точнее, ощутил Саша. Потом и Лану увидел: шла деловито, несла дочку, через сгиб локтя провис объемистый баул…

Тут Сашка стал поспешно пробираться через встречные ряды людей. Леночка пела на разный лад:

– Не смотрите вы, пожалуйста, свысока-а, а по небу прокатите нас, облака-а…

– Прокачу, Ленок, и по небу!.. – крикнул ей Сашка на ходу, привставая на цыпочки, а Леночка уже его увидела и затормошила маму. Показывала на встречающего папу, и продолжала петь.

Тут Сашка пробрался через толпу, и предстал перед своими. Остановился даже, мешая движению людей вдоль узкой платформы. Толпа разбивалась об него, как река об устои моста, и обтекала с двух сторон, костеря Сашку на разные лады. Но он не слышал сейчас родного фольклора, в ушах его звучал Леночкин голосок.

Он взял у Ланы баул, и за ручку – дочку, ради этого сошедшую с небес на землю. И, влившись в общий поток, они пошли к спуску в метро.

– Вот не ожидала, – говорила по пути Лана. – А Леночка всю дорогу пела, потом спала.

– И не спала, – возразила Леночка. – Я про папу говорила.

– Да, она все про какую-то «папинскую голову» говорит. Ну, ты же знаешь Леночку, с ней не соскучишься.

– А бабушка сказала, что это я траву такую видела. – заспорила Леночка, и, как всегда, без всякой связи затараторила: – Пап, а пап, а помнишь, мы на крылечке лесенку к небу приставляли? Пап, а пап, а покатай меня на пожарной машине?

Сашка расхохотался:

– Да на чем хочешь, ах ты моя конопатушка! А сейчас мы на такси домой поедем.

– Саша, не надо на такси, – отозвалась Лана. – На метро же быстрей, по прямой.

– Ну, давай, – согласился он.

Они уже выходили на площадь. Повернули снова ко входу в метро.

– Только, погоди, я апельсинов куплю.