Доля ангелов

   Впереди забрезжил живой огонек. Пламя свечи или лампы-коптилки помаргивало сквозь влажное зыбкое марево. Из тумана высоко над землей, прорезались оленьи рога, под ними проступила изба. Рога были прибиты под коньком, как знак удачи и охотничьего фарта. Горница светилась окошком, как новогодняя игрушка со свечкой внутри.

   Маша стукнула в окно. На стук в дверях появилась массивная, приземистая фигура:

   – Кто тут ночами бродит? Заблудились, туристы?

   – Здравствуйте, мы ищем Никиту Кожемякина.

   – Я и есть Кожемякин, – прогудел в ответ приземистый Геркулес и посторонился, пропуская нас в сени.

   В избе было жарко натоплено, в печи постреливали поленья, гудел самовар, над чашками с чаем плавал душистый пар.

   Как и предупреждал охотовед, единственными обитателями Божьей Брады оказались бывший летчик Никита Кожемякин и его жена Марея.

   – Абрашечка, гостики, садитесь исть, – зазывала Марея. – В крепких ухватистых руках она держала блюдо золотистых оладий. – Промерзли поди? Во байны воды горячей начерпам, ужо попарим вас.

   – Никита, почему вас жена Абрашечкой зовет? Если это, конечно, не семейная тайна, – поинтересовался я.

   – Абрашка по-нашему, по-поморски – морж. А что не похож?

   – На моржа похож, на Абрашечку – нет!

   Круглая, наголо обритая голова Никиты серебристо пушилась, как мех белька. На небольшом плосковатом лице льдистыми сосульками свисали усы. Карие глаза, бесхитростные и смешливые, умильно щурились на весь белый свет. Как есть морж, усмехающийся в оледенелые усы. Однако, мужик он был «с секретом» да и выглядел не по годам молодо.

   – Ну, сказывайте, зачем пожаловали?

   – Слышали мы, что вы летали над Гималаями.

   – От кого слышали?

   – От Генриха Штихеля.

   – Жив, курилка? Трубку свою еще не съел? Ну, стало быть, летал. А дальше-то что?

   Я достал перстень и поднес его к огню.

   Никита Иванович, любопытствуя, заглянул в перстень, любуясь игрой света внутри камня:

   – Слыхал я байку о рубиновом перстеньке, когда в особом округе служил... Бают, будь-то бы Царь Мира, Белый Клобук, монголы его Бурханом кличут, выслал свой зарочный перстень в мир, чтобы кровь умирить, да канул тот перстень в море людское. Не понесли люди этой тяжести. А в том камне – солнечный коловрат о четырех концах впечатан. Он, вроде компаса, путь в Тайную землю показывает.

   – Странно... Но в нашем перстне вместо коловрата обитает мертвая голова, – с тревогой сказала Маша.

   – Может быть, мы ошиблись и зря ищем Златую Цепь?

   – Так вы в Беловодье собрались? Тогда сомненья нам враги! – подбодрил нас Никита. – Будет вам коловрат! Полярную карту Меркатора видели? Фломандец этот ее у арабов переписал, а те – у древнего народа, что на полюсе жил. Там Антарктида безо льда представлена, как бы для обозрения сверху. Так она тоже в виде креста-коловрата завернута. Окраинные острова и береговая линия цепом закручиваются. Только погибла та северная Атлантида, вроде как ядерная зима ее накрыла. Ну, чего приуныли? «Мертвая голова» нам, и вправду, ни к чему, коловрат роднее. А с чего поход начинается? Любой поход, робята, начинают с прокладки маршрута. Ну-ка, Марея, неси карту!

   Никита Иванович развернул видавшую виды карту Евразии.

   – Так... Смотрим... Если идти с Соловков на Восток, то Уральские горы почти в середине переходить надо. Да и сам Урал Россию напополам делит, на Европу и Азию. Берем циркуль, мерим расстояние от Соловков до середины Уральских гор и равный путь прокладываем в Азию. Угодили почти что в Алтайский кряж, к Белухе подобрались. А теперь смотрите, что получилось!

   – Звезда Коловрат, – воскликнула Маша, – а в центре Аркаим!

   – Верно, дочка! Великая Цепь Силы, что идет через всю Русь и дальше до края Индийского океана. У нее три замка: один в Соловках, другой на Урале, а третий в Тибете. Горы Уральские крестом на этот путь ложатся, и края у того креста закручиваются вправо.

   – Расскажи им о белом старике, не томи Абрашечка, пошто люди в таку даль забрались-то! – встряла в разговор Марея.

   Старики разговаривали с нами и меж собой как бы на разных языках, он – на практически чистом литературном, она – окая и расцвечивая речь яркими образами, как сказительница на фольклорном фестивале, однако все мы отлично понимали друг друга и не испытывали желания подстраиваться под собеседника.

   – Много я из-за того старика натерпелся, но дело уже прошлое. Я же сначала рапорт написал, да меня сразу и отправили подальше от тех мест.

   Но всякую историю надо издали начинать. Сразу после войны был я приписан к авиационному отряду особого назначения. Дислоцировались мы в западной части Монголии. Там и сейчас много аэродромов осталось. Я на двухместном СУ-2 летал. Был такой легкий бомбардировщик-разведчик, по нынешней терминологии – боевой многоцелевой – всю войну пропахал и нам достался. За спиной – стрелок, броня кой-какая, стекла кабины огромадные, как витрины, в общем, надежность и порядок. В маршрутных листах задание значилось, как облет границы. Прямо под нами – западные отроги Куньлуня, Гималаев, граница Индии, Китая, Непала, в общем, Тибет. Места красивые, но человеку чуждые...