Доля-не-доля (СИ)

   Велек всё слышал, но не понимал, о чём говорят колдуны. Запомнил на всякий случай. К лежанке снова подошёл мужчина с обожжённым лицом. Второй, не снимая капюшона, встал позади.

   - Очнулся? Говорить можешь?

   "Не показывай зверю, что боишься ...". Чьи же это слова? Кто даёт советы через беспамятство и боль?

   Велек собрался с силами, чтобы голос прозвучал ровно.

   - Могу ...

   - Тогда скажи мне, ученик, - синелицый сосредоточенно уставился на переносицу мальчика, - какое заклинание ты применил в усыпальнице?

   Глаза колдуна словно почернели. Велек почувствовал жар в том месте, где кожу буравил пристальный взгляд. Вдруг пришло весёлое облегчение, захотелось говорить, говорить ... О пауках, жутком мертвеце, о победном клинке. "Береги своё оружие ..." Мальчик ответил честно:

   - Я не знаю заклинаний.

   Колдун едва слышно что-то прошипел. На его лице между кожных тяжей пролегли тени. Гневается. И пусть. Велек сбережёт от чужого взгляда единственное оружие.

   -Ты использовал какой-нибудь предмет?

   - Нет ... Ничего у меня не было.

   - Отдыхай, - синелицый едва заметно дунул в сторону мальчика, и сонная одурь смежила ресницы ребёнка.

   Забытье отступило. Перед глазами маячил грязный неровный потолок. Так и лежать ему - недвижному и бессильному - в этом каменном гнезде колдунов? Ждать своей участи: то ли сразу убьют, то ли немного погодя. Ещё и помучают. Может, взять да направить воображаемый клинок себе в грудь?.. Нет, умереть он всегда успеет. Вот если бы заставить ноги шевелиться ... Ну хоть немого. Мальчик рванулся, но тело от пояса было неживым. Только реденькое покрывало слетело на пол. Холодно! Почти так же, как на льдине весной. И вместо потолка улыбнулась отчаявшемуся ребёнку ранняя весна.

   - Смотри, какие глыбы! Что твоя лодка!

   Мимо обрывистого берега с ещё голыми кустами и худосочной травой по реке неслись льдины. Мощно сталкивались зернистыми изломами боков. Гулко ухали и трещали.

   - Если на такую забраться, до подворий мигом домчишься.

   - Или до Крайнего моря. Как к берегу пристанешь-то? Унесёт ведь.

   - Можно шестом отталкиваться, как веслом. Ну, кто со мной?

   - А никто! Дураков нет. Да и тебе слабо, - рослый, плечистый мальчик уселся прямо на холодную землю и с мрачным разочарованием стал наблюдать за побоищем между льдинами на реке.

   Качнувшись на серой волне, в берег ударила одна из них. Приглашающе задержалась.

   Была не была! Гибкий ошкуренный стволик в руки - и вниз, в слякотную снежную крошку.

   Растерянные и восхищённые лица на берегу. Биение норовистого ледяного скакуна под ногами.

   Ещё не поздно крикнуть, и его под дружеское гоготанье и насмешки вытянут за шест. Как малька-ротозея удочкой.

   Ни за что ...

   Страх заставил метаться с одного конца на другой. Течение подхватило, закружило. Льдина накренилась, нахлебалась стылой воды.

   Это конец?.. Внизу, под ногами, что-то со звоном лопнуло.

   Успокоиться. Стать одним целым. Распластаться на льду. Пусть жалит холод. С силой отталкиваться шестом. Впереди излучина. Это спасение.

   Кто же кричал ему о том, что нужно успокоиться? Распластаться и искать шестом опору? Кто бежал по берегу, не давая подумать, что он совсем один на реке? Вот и сейчас воспоминания помогли преодолеть отчуждение. Заставили бороться за спасение. Он попробует. Тогда выбрался же на берег, уткнулся носом в пастушью куртку. Родной запах дыма ...

   Скрипнула дверь. Велек закрыл глаза: пусть думают, что он спит.

   Размеренные тяжёлые шаги. Снова этот синелицый. Опасен и жесток. Как бурливая тёмная вода под издыхающей льдиной.

   - Ты не спишь. Почему притворяешься?

   Ничего себе! Неужели мысли слышит?

   - Да, это так. Слышу твои мысли. И вижу чувства. Увы, не все. Помнишь недавний разговор? Помнишь. Ты ответил правдиво и заслужил поощрение. Какое именно, скажу позже. Больше вопросов не будет. Постарайся увидеть всё, что произошло в склепе. Ничего не говори, только представляй, что случилось после того, как ты вошёл.

   Велек вздрогнул: небольшое головокружение, и вот он уже не беспомощно распростёрт на лежанке, а стоит у входа на ногах.

   Ах, вот что задумал колдун! В ловушку загнал. Сделал Велека западнёй для самого себя.

   - Правильно, - донёсся издалека голос синелицего. - Не медли, иди вперёд. Не бойся - ты же не использовал заклинаний и магических предметов. Если всё было не так, ещё не поздно сознаться.

   Успокоиться. Стать одним целым.

   Пусть будет по-твоему, колдун. Снова чадили факелы. Колыхалась в углу паутина. Рой насекомых бросался в лицо.

   Велек передавал своему мучителю воспоминания. Миг за мигом. Как когда-то за столом передавал то ложку, то хлеб, то луковицу членам своей семьи. Семья! У него была мать, братья, любимый дядя. Это он бежал за льдиной по берегу и учил его охотиться, защищаться. Ну, теперь держитесь, колдуны! Велек невозмутимо, как право на кусок домашнего пирога, удержал в памяти, скрыл о синелицего сверкающий клинок.

   И тут же очнулся на жёстком ложе.

   - Ну что ж, - разочарованно сказал колдун, - ты не солгал. Отдыхай. Вечером, перед новым испытанием, тебя ждёт встреча с Верховным.

   Резко развернулся и пошёл к двери. Остановился и, не поворачиваясь, добавил: