Доля-не-доля (СИ)

   Куда теперь? К детям, наверное, нельзя вот так сразу - неочищенной, не поименованной заново. Успеть бы до рассвета добраться до рощи Предков. Возле неё на широком камне Всеобщий староста всегда нарекает младенцев. Кто даст спасительное имя и закрепит его наговором? Ведь без него мир не примет новую душу. Всеобщий ... Он был добр к ней: соединил с обречённым Азуром. Оправдал свекровь, занимавшуюся тайным лекарством. Отстоял мельницу, которую хотел забрать у вдовы родственник мужа - всё равно работать на ней некому. А староста каждый двор обязал за жерновами смотреть, чинить обветшалое, чистить запруду. Да и брату помог.

   Но свёл детей в Город. Тогда на разум словно затмение нашло - повиновалась, сама сыновей ему в руки отдала.

   Нет. Пойдёт одна. Пусть судьба решит - жить ли ей.

   Женщина миновала мёртво заснувшие избы и не увидела, что от изгороди богатого старостиного дома отделилась тень и заскользила следом.

   - Предки всемогущие, куда ж она так несётся? - прошептал Всеобщий, споткнувшись в кромешной темноте. Вынул ниточку бусинок, отнятую у вороватого сынка Родика, и присвечивая ими под ноги, стал тихонько догонять Гераду.

   Показалась роща. Небо просыпалось, венчая её розовато-золотистой рассветной короной. Тоненько просвистели самые смелые птицы. С шумом листвы, с разноголосым утренним хором Арада почувствовала себя возрождённой. Словно и не было чудовищной ошибки, которая едва не стоила ей жизни. Сейчас переберётся через ручеёк, и вот он - камень, где когда-то счастливый отец высоко поднял новонаречённую дочку и показал её миру. А потом и она обливалась радостными слезами и гордо оглядывалась на соседей: первенец ... второй сын ...третий.

   Арада стояла в холодной воде, следя за алыми струйками возле разбитых ног. Надо же, и не заметила, как поранилась.

   - Не трогай её! Мамонька, я здесь!

   Женщина не посмела поднять глаз.

   Чудо! Может, это старшенький Велек позвал её из-под песчаной насыпи в роще?

   Или она сама уже не в этом мире, а там, где нет боли и печали? Вспомнилось: "...здесь все одиноки".

   Нет, какова свекровушка: везде успела обхитрить простоватую Араду.

   - Не трогай, я сказал!

   Всё же это не её сыночек, ласковый да обходительный. Грозная сила в знакомом голосе.

   Словно жаркой волной из распахнутой печи обдало женщину. Рядом кто-то беспомощно заплюхал руками по воде и голосом Всеобщего завопил:

   - Хватит! Не надо!

   Арада повела безумными глазами - староста растерял всю важность, пытался перевернуться со спины на бок. Отплёвывался и жалобно моргал.

   А к ней уже словно плыл по воздуху Велек.

   Туман в глазах рассеялся, и женщина бросилась было обнять сына. Вроде вот же он, её первенец: русые кудряшки, карие, как у отца, глаза. Но родное ли сердце бьётся под рубахой ненавистного всем людям с подворий цвета? Да и взгляд ... Будто не мать перед ним, а малая зверушка лесная. Ещё и Родик этот. Никогда Арада не жаловала ребячьего заводилу: то в одно сыновей втянет, то в другое. И тут словно грудью на острый сук напоролась:

   - Велек ... А где Байру? Где мой малыш?

   - В Городе, мама. Не плачь, я верну его.

   - Как же так, Велек?.. Ты бросил меньшого брата?

   Как странно, пугающе пристально посмотрел её ребёнок. Но отчего-то душа успокоилась, отчаяние отступило. Поняла: разлучили детей, Велек сам чудом спасся. Но брата не Городу не оставит. Арада, как сонная, из ручья вышла и на тёплые голыши присела.

   Всеобщий на четвереньках из воды выполз, но встать или рядом сесть не посмел. Зашарил под мокрой рубахой, забормотал что-то.

   - Чего это он? - грубовато спросил товарища Родик. На спине зачесались шрамы от плётки старосты. Так захотелось ещё раз увидеть, как обидчик беспомощно в ручье барахтается.

   - Колдунов призывает.

   Радужка Велековых глаз словно провалилась, уступив место мрачной черноте. А Всеобщий взвыл, отряхивая с ладоней амулеты вместе с обожжённой кожей. Потом заскулил, разглядывая раны:

   - Помилуй ... Я не виноват, Правила заставили ... За ослушание - смерть. Не только мне ...

   - Правила? В каких Правилах говорилось, что я и Байру должны были умереть?

   - Нет, не умереть! Колдунами стать ... Власть над миром получить.

   - Вот как? А почему ты для своего сына власти не пожелал?

   Староста замер, потом опёрся на израненные руки, не чувствуя боли, и отполз подальше от мальчиков:

   - Какой сын? Нет у меня сына ... Тебе известно, что нельзя Всеобщему старосте семью иметь. За ослушание ... Узнают в Городе, тогда ...

   - Так ты за ребёнка боялся или за себя? Что, окажись он в Городе, колдуны о твоих грешках проведают?

   - Нет! Нет! - Всеобщий побелел, подскочил и бросился под защиту дубовых ветвей в рощу. Но упал как стреноженный.

   Арада встала было - поднять, помочь, но Велек остановил:

   - Он мёртв, мамонька.

   - Сынок, это ты его ... - женщина так и не смогла вымолвить: убил.

   - Нет, что ты, мамонька. Он сам себя изнутри источил. Так дерево с подгнившей сердцевиной в бурю валится.

   - Выходит, у Всеобщего ребёнок был? Не знал раньше ... Он бы у меня ... - досадливо мотая головой, сказал Родик.

   Велек горько усмехнулся:

   - Разве позволили бы всемогущие Предки такому мерзавцу сына иметь?

   ***