Доля-не-доля (СИ)

   - Как можешь говорить такое, Нела? - щуплый черноволосый паренёк от возмущения даже отошёл от подруги на шаг. - Нельзя первородный камень трогать. Предками, с небес его встретившими, завещано. А ты расколоть хочешь.

   - Да пойми, Ирик, будет ещё хуже - скроют от людей святыню. Оберегать будут. А животворную силу как милостыню выдавать. И не всем, а кому пожелают охраняющие. Вспомни: пришёл староста за дождём - его даже слушать не стали. Почему? Хлеба им выдали, как детворе, не пахали ведь и не сеяли. Обиделись. Отомстили. Не выжить скоту после такого сухого лета. Теперь сами голодать будем. Но к камню лучшее зерно унесли.

   - Так там же день и ночь народ толпился - кто по делу, а кто от безделья. Исчезать сила стала. Страшно подумать, что случится, если не охранять ...

   - Кто тебе сказал, что сила, всему миру дарованная, уменьшилась? Охраняющие? Не верю им.

   - А про Итвара что скажешь? Это тот, кто мог из земли воду вызвать? Напал на него зверь лесной, кости поломал да нутро подавил. Кровь чёрная ртом шла, все знахарки отступились. Мать его к камню кинулась, пропустили её. Не помогло. Истощается сила. Не охранять - так и народу не выжить.

   - Вот как? А ты подумай: с чего бурый зверь, который никогда из чащи не выходит, вдруг на пастбище забрёл? Почему на Итвара, который не только воду из глубин поднимал, но и мысли читать умел, набросился? А он и зверей понимал. Но не смог угадать, что бурый нападёт.

   - Да больной зверь был. Как его рогатинами закололи, истлел. За луну одна расползшаяся шкура осталась.

   - Вот-вот. Или была гнилая шкура давно сдохшего зверя, а потом её подняли. И вдохнули ненависть к человеку, который и без ползания по камню силён был. Как мать и весь его род.

   - Тебя послушать, так охраняющие во всём виноваты. Какая им выгода?

   - Ты точно дитё малое. Чем слабее и беспомощнее люди, тем больше почёта, зерна и скота у того, кто безотлучно у камня сидит и не работает.

   - Но ведь они лечат. Грозу останавливают.

   - Не оспоришь. Пока лечат, избёнки да пашни наши берегут. Немудрено, поди, это делать, коли от камня не отходишь - прибывает силушка. А вот во что она выродится? Может, уже ... Болезни появились - Серая немощь и Чёрная язва. Кто первый умер? Назвать по именам? Лучше так - Итворова мать, которая любую рану заговорить умела. Его дядька, в темноте и сквозь землю видевший.

   - Хватит, Нела ... Я тоже родственник Итвару. Скажешь, и до меня доберутся?

   Девушка подошла к Ирику и отвела от чёрных обидчивых глаз смоляные кудри:

   - Пусть только попробуют. Ты всё угодить пытаешься. Взглядом сухую траву поджигаешь, тешишь бездельников. Родовому наречию обучаешь. Привечают вроде тебя. Только скажи, отчего так с тела спал? Почему не смеёшься больше? Ко мне вечерами не приходишь? Захворал?

   Ирик досадливо отстранился:

   - Некогда мне ... нужно записать всё, что знаю. Сама только что говорила, последний я в роду. Есть, конечно, ещё за Горой наши ...

   - Скажи мне, Ирик, на каком наречии ты пишешь? Только честно, как перед ликом Предков. На родовом?

   Ирик глазами сверкнул, и рядом с девушкой вспыхнула сухая ветка. Прочь бросился:

   - Не буду слушать тебя! Сам всё спрошу!

   Нела умоляюще закричала:

   - Не нужно, Ирик! Погубишь себя и меня ...

   Но только удалялся шум от заломанных со злости хворостин.

   Всю ночь девушка не спала. Как только серый рассвет добела вылизал полную луну, решилась. Встала тихонько, вытащила из подушки женихов подарок - рубашку, вышитую матерью Ирика для будущей невесты. Красивая рубаха. Но чудная. Когда наденешь - словно невидимой станешь. Нет, тело-то никуда не денется, только люди замечать перестанут. Да ещё вспоминать начнёшь, что с тобою вовсе не бывало: огонь небесный, раскалённый камень в тверди земной. И возмущённые недра, которые взбунтовались сначала, Гору вознесли, чтобы камень завалить. А потом успокоились. И жизнь народов возле камня. Вспоминать-то Неле всё некогда: то работа повяжет, то лес да речка увлекут. А то и звёздочки над прудом, на берегу которого она часто с Ириком сиживала. Но ничего, Нела всё вернёт: и жениха, и утраченную справедливость. Нужно всего лишь расколоть камень да по осколочку всем людям раздать. Тогда не можно охраняющим не кланяться. Да и работать все будут. И никто ей не помешает любить своего Ирика ...

   Гилана цеплялась за ускользающий мир, но её будто тянули назад - в смрадные колдовские покои. Очнулась. Зеркальная Нела к чему-то прислушивалась.

   - Неужели всё это с тобой случилось? А потом что? Про камень не спрашиваю - целёхонек и сейчас. Что с Ириком? И как ты здесь очутилась?

   - Потом. Я чувствую: Верховный скоро будет здесь. Разъярён и ранен. Решайся: поддержишь меня?

   Девушка, заворожённая грёзами, бросилась было к призрачной подруге, но остановилась:

   - Я с тобой. Но расскажи, что дальше будет.

   Нела от досады даже кулачками о камень застучала:

   - Экая ты твердолобая. Тела у меня нет. Столько времени ждала того, кто со мной поделится. И уж тогда я закончу то, что в своём мире не доделала.

   - Я не могу ... Как же я без тела?

   Подруга в отчаянии лицо ладонями закрыла. Потом заплакала: