Доля-не-доля (СИ)

   Хватит рассиживаться. Приготовилась рвануть вниз, но взгляд зацепил запорошенный, ледяной коркой взявшийся бугорок. Так, ещё один житель Горы. Видно, решил когда-то человек покинуть Благословленный Край, да и напился вдосталь смертельного холода. Напился и застыл навсегда. Талька вроде его раньше здесь не замечала. И будто кто-то тихонько, издалека девушку окликнул, просительно и мягко за руку тронул. Известно, что на Горе ложных видений столько же много, сколько у человека снов за всю жизнь бывает. И всё же нужно подойти к покойнику.

   Талька оскальзывалась на камнях-голышах, которые прятались под снегом, но упорно приближалась к истукану. Не привыкла она отступать. Добралась, отряхнула иней. Корку отколупнула. Не из пугливых Защитница, а всё-таки отпрянула.

   На каменно-серой голове с наплывами чёрных язв слюдянисто мерцали живые глаза.

   Неповиджные веки обкрошились.

   Коричневатые белки с кровянистыми прожилками чуть дрожали.

   От пронзённого ледяными иглами зрачка шла волна боли.

   Такой боли, какую людям знать не дано. Только изваяниям, каменную плоть которых по крупинке, по кусочку гложет время.

   И тут глаза давно мёртвого человека задрожали и забились, как птичка в силках. Поняла Талька в каком-то наитии, что вниз они указывают, и рукой в сторону долины вопросительно махнула. Отчаянием слюдяная слеза сверкнула. И словно взорвались изнутри очи каменного бродяги. Вспухшая изнутри чернота высыпалась наружу пеплом. С гулом треснул истукан и развалился. И снова вздрогнула Талька. Не раз она видела такое. Считала обычной чередой жизненных явлений. Но сегодня ... Девушка стала копать снег там, где виднелись остатки каменного остова. Порвались об осколки перчатки из оленьей кожи, закровили ободранные руки. И лишь у самой горной поверхности нащупала свёрточек. Развернула. Мощнее и ярче снега засиял белый цветок на изумрудном стебле. По глазам будто ножом полоснули, таким пламенем полыхнуло украшение. Спрятала его Талька за пазуху, поклонилась развороченной снежной могиле, останкам несчастного, сгинувшего давным-давно. Да и домой, в долину, бросилась. Помчалась так, что ветер за ней не успевал. Прыгала-летела, забыть старалась поскорее снежную пустоту и её тайны.

   А в долине горный холод и пар от реки превращались в мохнатые редкие хлопья. Они падали на зардевшиеся кусты, поскучневшие цветы и ленивую рыжеватую траву. Под яблоней, на пёстротканой листве, сидел бледный, как осенний рассвет, юноша. На впалых щеках проступали синеватые тени. Такие можно увидеть на снежной вершине Горы. Но те сияли, слепили. Была в них особенная смертоносная сила. А юношеское лицо напоминало проблеск дневного света в глазах умирающего. Устало, измождено опустились уголки бесцветных губ. Слепые глаза смотрели вверх. Искривлённые болезнью пальцы царапали острые ключицы.

   Талёк, сыночек, молока выпей, - подошла к юноше статная красивая женщина. Мать с сыном походили на пышную яблоню и поражённый плесневелым налётом кустик.

   - На гору смотришь? Талька домой несётся?

   - За горло-то почему держишься? Болит? Или ... с Талькой что случилось? Может, ранена она? - женщина напряжённо всмотрелась в лицо слепого, пытаясь отгадать причину его беспокойства. Расслабилась: губы юноши дрогнули в улыбке.

   - Пойду воды нагрею, Тальке с дороги помыться. Может, в избу пойдёшь? Или дощечку дать?

   Талёк протянул ладонь - да, дощечку.

   Как только в руку легла деревянная пластинка, а рядом оказалась корчажка с красками, замелькали пальцы слепого. Сколько жизни в них было и чувства! Ирма с возрастающей тревогой разглядывала проступающую картинку. А когда выхватила разукрашенную доску, вскрикнула.

   - Хозяйка это, - сказал кузнец, которого в первую очередь позвала Ирма. - Сход собирать нужно. Беды не миновать.

   - А всё старая Эльда виновата! Не отдала земле мёртвых внуков. Теперь нам за неё ответ держать? - завизжала беременная Асута, кузнецова сноха. Обхватила руками живот и села на землю.

   - Побойся Предков! - прикрикнул на неё кузнец. - Сколько всего Эльда для народа сделала, не перечесть! И тебя от смерти отбила, когда ты в Волчий ручей свалилась. Синюю и раздутую к Хранительнице принесли. Два дня она от тебя не отходила.

   - Да лучше б я тогда к Предкам ушла, чем в огне погибнуть! Ошиблась Зельда, отдав силу девчонке, невесть откуда взявшейся ...

   - Ты ещё Сотворение мира вспомни. Небось в то время вороницей летала. Или речкой текла. Иначе откуда б знать тебе? - сурово отчитала Асуту согнутая годами старуха. - Кузнец дело говорит. Сход собирать нужно.

   Судача о сходе, люди отправились по домам. Гигант-кузнец ещё немного подержал разрисованную дощечку и бережно положил рядом с яблоней. В прозрачное небо смотрело удивительное лицо: один глаз - яркая синева, другой - спелая рожь. А кругом бушевали языки пламени. Через весь рисунок змеилась чёрная молния.