Доля-не-доля (СИ)

   Так началось мучение - видеть Нелу и не сметь коснуться её. Провести рукой по великолепию светлых прядей, коснуться губами миндальных щёк. Верховный признался сам себе: узница зеркала пленила его, свободного и могущественного колдуна. Истощила волю, сделала обычным человеком. Правда, только на время, пока её видел. Получалось это всё реже. Да и сопротивлялся он. Обиняками расспросил Дилада:

   - В Городе есть лишённые тела сущности? Такие, что, являясь из прошлого или будущего, могут влиять на настоящее?

   - Странный вопрос. Противоречит нашей вере и учению. Не хочется ли тебе обратно в ученики? Напомни-ка первую строку Правил. Я серьёзно требую: напомни ...

   - Есть сила, дающая право быть миру и частям его ...

   - Всё верно. Мы управляем силой и правом быть. То, что существовало ранее и случится потом - лишь разнонаправленные следствия. Видишь скамью? Сожги её! Ну!

   Исунт поднял ладонь, и дерево немедля занялось синеватым пламенем. Потом жарко вспыхнуло и превратилось в уголь. Ещё через мгновение сквозняк шевельнул горстку пепла. Дилад удовлетворённо вздохнул:

   - Прах ли потребовал, чтобы скамья перестала быть?

   - Нет, конечно, но ...

   - А если я велю тебе испепелить другую скамью, на батрацком подворье или в комнатёнке какой-нибудь служки, ты сделаешь это?

   - Но какую именно скамью? Откуда мне знать ...

   - Так-так. А что будет с грязью на полу?

   - Это зависит от твоей воли. Позвать служку или оставить ветру ...

   - Вот именно. Этот маленький опыт и есть ответы на твои вопросы. Теперь расскажи, что заставило тебя думать над вещами, недостойными даже ученического внимания?

   Пришлось выкручиваться. Дилад посмотрел недоверчиво. А Исунту опять пришла в голову мысль, что Нела тянет из него силу, как омела древесные соки.

   Позже, роясь в старых книгах, с трудом разбирая наречия исчезнувших народов, он нашёл упоминание о Неле. Всего несколько слов о девке-разбойнице, пожелавшей уничтожить Камень. Запись была древняя, тогда ещё не отбирали память у новых учеников. Оставил её какой-то Ирик. Да, в то время башни не закрывали клочок первородной пустыни и колоссальный валун, источник колдовской силы. И Города ещё не было ...

   Но пора идти. В главной башне сейчас приходят в себя, по сути, наоборот, теряют прежнее сознание приведённые из внешнего мира будущие колдуны. Или служки. Или расходный материал, место которому в Роще Предков. Он сам осмотрит детей. Выберет из исторгающих рвоту сопляков тех, кто сможет влить новую силу в камень, на котором держится Объединённый мир.

   Верховный взял плащ, накинул его. Не осознавая своего движения, захватил книгу, написанную Найдёнышем. Уникальную книгу. Она не о том, как подчинить молнию или бурю. О том, как сохранить себя. Верховный Исунт не обернулся и не посмотрел на зеркальную стену. Побоялся обессилеть перед важным делом. А в отполированном камне победно сияли глаза Нелы. Не услышал колдун и тихий смешок, который ударился о захлопнутую дверь.

   Глава четвёртая

   Городская площадь всегда пустовала. Безлюдие охраняли ворота. За ними солнечно или дождливо. Или снег валит. Поют птицы, звучат в полную мощь человеческие голоса. А в Городе словно стёрли все краски, приглушили звуки. Выбраться из него можно только завёрнутым в погребальные полотна, на громадной телеге. Другого способа нет, если ты не носишь серый плащ, конечно. Одежда цвета дождливых сумерек скрывала лицо и руки, сливалась с каменными стенами. Гилане казалось, что под ней никого нет: скользят по улицам, появляются в башенных окнах, мелькают во дворе развевающиеся тряпки. Сами по себе. Без людей. Недавно позвали её убирать библиотеку. Что там произошло, никто не знал. Но отполированные до зеркального блеска плиты были залиты вонючим илом. Такой же не высыхал в сточных канавах вдоль домов. Гилана замучилась таскать тяжёлые вёдра и не заметила, что вот-вот столкнётся с серым плащом. Девушку передёрнуло от неприятных воспоминаний. До сих пор она чувствует отвратительный холод. И понимает: тот, кто прятался под мешковатым одеянием, не дышал.

   Хватит смотреть в окно, всё равно, кроме вечной серости, ничего не увидишь.

   В крохотную комнатёнку вплыли металлические звуки. Это тётка об оловянный кувшин постучала, к утренней еде пригласила. У женщины, конечно, было имя. Только не назвалась она, когда Гилану сюда совсем молоденькой привели. Так и осталась на долгие годы тёткой.

   В сырой кухне с низким потолком чуть теплее - синеватое пламя в очаге гложет угли.

   На столе блюдо с ноздреватыми хлебцами, кувшин. Да кусок крошащегося сыра.

   Девушка еле дождалась, пока тётка обереги над едой прогундосит, и впилась зубами в чёрствое тесто. Странное дело: с тех пор, как оказалась в Городе, желудок сводило от голода. А кусок в рот попадёт - выплюнуть хочется.

   - В главную башню пойдёшь, проронила тётка. - Вот, возьми

   И указала на ведро и кусок мешковины.