Доля шутки

Он же рассказывал, как однажды некая женщина в панике вызвала «скорую». Приехали — оказалось, что ее соседка засунула палец в почтовый ящик и не может вытащить. Когда с большим трудом все-таки удалось это сделать, позвонившая вдруг подняла скандал: она обнаружила, что почтовый ящик-то ее…

 

Фраза, услышанная на Привозе:

— Такая интересная женщина — и не ест творог!

Приятель рассказал. Решили они с подругой купить порнографический журнал. Подошли к киоску, стесняются. Бросили жребий, кому обратиться к продавцу. Выпало ей. Она подходит к киоску, мнется. Наконец говорит:

— Скажите, а за какой месяц этот журнал?..

 

Двухсотлетие Одессы. В один из юбилейных дней город осчастливил своим присутствием тогдашний премьер-министр Украины Масол. Идет вечер в оперном театре, торжественно названный Ассамблеей. И вот Масол на трибуне. Он читает заранее заготовленную для него кем-то речь. Говорит, в частности: «В Одессе в разные годы творили Пушкин, Гоголь, Маяковский, Исабель…» В зале какое-то шевеление. Он всматривается в текст и говорит: «Извините, Исаак Бабель…». Публика полезла под кресла. Но он продолжал как ни в чем не бывало…

Из юбилейных одесских историй помнится еще одна. Была как-то круглая дата, связанная с Пушкиным. Еще в советские времена. На торжества приехало множество почетных гостей — писателей и пушкиноведов из Москвы и Ленинграда. И вот они читают в пригласительном билете: «Я лиру посвятил народу своему…» — и подпись: «А. Пушкин». Кто-то не постеснялся выразить удивление: «Простите, но эти слова принадлежат вовсе не Пушкину, а Некрасову!..». Но было уже поздно.

Многие до сих пор бережно хранят это творение отдела культуры местного горсовета…

 

В одном богатом американском доме. Хозяин представляет меня какой-то женщине:

— Знакомьтесь, наш знаменитый кавээнщик. Узнаете?

— Конечно! Валерий Хают. Из Баку…

Михаил Жванецкий о каком-то начальнике:

— Как это ему удается?! Он говорит «фост», но при этом ухитряется говорить «хвакт»…

 

Местный поэт. Его жена лет двадцать назад окончила музыкальную школу. Теща как-то ему говорит:

— Послушай, Васенька, ты пишешь стихи, Лорочка играет на пианино, почему бы вам не поработать вместе? Вы бы могли хорошо зарабатывать.

— Каким образом?!

— Ну вот, посмотри: Пахмутова и Добронравов. Как красиво!..

Теща другого, не менее местного поэта, любила, когда он работал, сидеть в кабинете и вязать. Время от времени он вставал из-за стола и ходил, обдумывая строки. Она говорила:

— Ну что вы все ходите, ходите… Вы бы сели поработали!

 

Вспомнила жена. Как-то много лет назад она звонит подруге:

— Ты не хочешь погулять?

— Я не могу.

— Почему?

— У меня сохнет бюстгальтер.

— Ну так надень другой.

— Какой другой! У меня один бюстгальтер!

…Прошло десять лет. Подруга уехала в Германию. Как-то звонит жене. Долго разговаривают. Жена спрашивает:

— Ну, как ты живешь? Наверно, у тебя хорошая квартира?

— Что квартира! У меня пятнадцать бюстгальтеров!..

У входа в магазин подвыпившие мужчина и женщина выясняют отношения. Звучит мат. За ними наблюдает старик. Когда мы с женой проходим мимо, он, кивая на них, говорит:

— По-моему, это больше чем любовь…

 

Сидим в кабинете у какого-то местного начальника. Рассказываем ему анекдоты. Он тоже решил блеснуть — и рассказывает свой, с таким явным антисемитским душком. В общем, со словом «жиды». Мы деланно улыбаемся, переглядываемся. Он, что-то почувствовав, говорит:

— Ну что вы хотите, из песни слова не выкинешь…