Доля вероятности

— Как ты любезен со всеми, кроме собственной семьи, — процедил отец, и его глаза гневно полыхнули. — Подпиши документы, черт бы тебя взял, и возвращайся обратно в свою новую лучшую жизнь. Мы оба знаем, что ферма тебе не нужна и ты не способен ею управлять.

— Ты прав. Она мне не нужна. Но ты ее не получишь, — ответил Нейт. Его руки расслабленно висели по бокам.

— Ты что, собираешься вышвырнуть меня на улицу?

Нейт покачал головой:

— Пока нет.

— Что это, черт возьми, значит? — Лицо отца побагровело.

— Значит, пока можешь там жить, — пожал плечами Нейт.

— Пока? — Отец нахмурился, сжав кулаки.

Мой пульс подскочил.

— Может, несколько месяцев. А может, лет. Не знаю. Но однажды я решу ее продать. — Нейт понизил голос, и даже работники кладбища прекратили свои дела и стали с любопытством наблюдать, чем дело кончится. — И я тебе об этом не скажу, не предупрежу заранее. — Он покачал головой. — Нет, я хочу, чтобы ты боялся. Просыпался каждый божий день и думал: может, сегодня? Может, сегодня тебе воздастся по заслугам за то, что ты с ней сотворил? Хочу, чтобы ты был как на иголках, совсем как она по вечерам, когда ждала тебя с работы и не знала, в каком ты придешь настроении и кого решишь избить — ее или меня.

Я похолодела. Четыре года назад Нейт взошел на борт самолета с рассеченной губой. Что он сказал об этой ране? И о содранных костяшках?

«Меня уже пытались убить, но в этот раз я хотя бы буду вооружен». Значит, он говорил об отце.

— Больше всего я жалею не о том, что не приезжал домой все эти годы, — продолжал Нейт. — Мама знала, что я поклялся никогда больше не дышать с тобой одним воздухом. Больше всего я жалею, что не увез ее от тебя, хотя старался изо всех сил.

— Ах ты маленький засранец… — Отец ринулся к нему, но не успела я вскрикнуть, как Нейт поймал его кулак.

— Теперь меня не так просто ударить, папа. — Его костяшки побелели, а отец вскрикнул и высвободился. — Я уже не тощий подросток. Я провел годы, убивая таких подонков, как ты. Ты меня не напугаешь.

Глаза его отца расширились; он баюкал руку и медленно пятился.

— Ты пожалеешь.

Я поежилась от этого ледяного тона.

— Это вряд ли.

— Хочешь врезать мне, да, сопляк? — Уголок его губ дернулся вверх.

— Да, но не стану. — Нейт спокойно опустил руки. — В этом разница между тобой и мной.

— Ага, ври себе дальше, сколько влезет.

Отец сплюнул на землю, отвернулся и ушел. На обочине стоял его голубой пикап.

Ну ничего себе. Значит, вот в каких условиях Нейту пришлось расти… и все равно он вырос и стал собой.

Он медленно повернулся ко мне, и на миг я его не узнала. Такого Натаниэля я еще не видела. Теперь у меня не осталось сомнений, что этот мужчина побывал на войне, видел и делал всякое, в том числе то, чего мне никогда не понять.

Но я совсем его не боялась.

— Провожу тебя до машины, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

Я кивнула, а он мягко коснулся моей поясницы. Мы молча зашагали к арендованному седану; в кои-то веки я не знала, что сказать. Он был весь напряжен, весь как на иголках, и я не знала, что с этим делать. Я никогда с таким не сталкивалась.

Телефон снова зажужжал, я по привычке потянулась к нему, но пальцы закоченели, и я по ошибке ответила на звонок, да еще и включила громкую связь.

— Вот только не говори, что сбежала со свидания с перспективным айтишником, чтобы опять гоняться за своим солдатиком, Иза, иначе я…

Я яростно забарабанила по экрану, выключила громкую связь и поднесла телефон к уху:

— Мам! Я тебе потом позвоню.

Я смущенно вспыхнула. Нейт все слышал.

— Ты делаешь очень неразумный выбор…

— Это мой выбор, мам. Я позвоню, когда вернусь в Вашингтон.

Я нажала на красную кнопку со всей злостью и рискнула взглянуть на Нейта.

— Прости. Моя мать… такая уж она.

Под скулами у него вздулись желваки.

— Не извиняйся. Она все правильно сказала.

— Она даже тебя не знает, — возразила я.

Мы дошли до машины, я убрала телефон и достала ключи.

— Где ты остановилась? — спросил Нейт и горько усмехнулся. — Впрочем, зачем я спрашиваю. В городе всего одна гостиница.

— В президентском люксе, — ответила я и открыла дверь, которую, оказывается, забыла запереть. — Единственный свободный номер.

Желваки заходили сильнее, Нейт кивнул.

Хотя я замерзла и продрогла, каждая клеточка моего тела болела за него.

— Я могу остаться.

Он оглянулся и посмотрел на могилу.

— Нет. Спасибо, что приехала. Правда. Но я хочу немного побыть с ней наедине. — Его рот скривился в горькой усмешке. — Если удастся избавиться от тетушек.

— Ладно.

— Мне жаль, что ты была свидетелем этой сцены. — Нейт стеснялся смотреть мне в глаза.

— А мне — что тебе пришлось такое пережить. — Я сжала его предплечье. Мне так хотелось к нему прикоснуться, успокоить. Плащ Нейта промок насквозь. — Только скажи, что тебе нужно, и я сразу приду.

— Сначала мне самому нужно это понять, Иззи. Как только пойму, ты первая об этом узнаешь.

Он ушел, а я не стала его останавливать. * * *