Долина

Он пошел дальше и вдруг заметил, что солнце исчезло, подлесок наполнился тенями и где-то заворчал гром. Сквозь листву проглядывало теперь низкое и мрачное небо, все в серых облаках. Приближалась гроза. Над тропой, шурша листвой, пролетали порывы холодного ветра. А еще через несколько секунд сверху упали первые крупные капли, небо разверзлось, и вниз обрушились потоки дождя. Сервас сразу промок. Внизу перед ним что-то виднелось, какое-то маленькое белое строение… Он побежал туда и очутился в крохотной часовне, готовой вот-вот обвалиться. Однако обросшая мхом крыша, похоже, могла еще укрыть от дождя. Он с разгону влетел в полумрак часовни, где воняло гнилью и мочой, и теперь смотрел на стену дождя, бушевавшего снаружи. Промокший и дрожащий, он укрылся в темноте, слушая, как барабанит дождь по дырявой крыше, которая ручьями пропускала воду и совсем не заглушала раскаты грома. Ему вдруг отчаянно захотелось закурить.

Мартен удивился, отчего это желание не возникло раньше. Может, дело в антиникотиновом пластыре, а может, просто было некогда. Он ведь весь день пробегал. Тогда он нашарил в кармане антиникотиновую жвачку.

Когда же в последний раз на равнине шел такой дождь? Весь Юго-Запад замучила засуха. Земля трескалась, урожай выгорал на корню, ручьи и ирригационные каналы пересохли. Минут через двадцать ливень прекратился. Сервас шагнул из своего убежища в лес, наполненный новыми запахами и прохладой, и уже собирался вернуться на стоянку, как его внимание привлекла надпись на внешней стороне одной из стен часовни.

Назначение надписи сомнений не вызывало. Кто-то наскоро, грубо намалевал стрелу и рядом – слова «шмаль» и «кокс». Такие надписи попадались ему на глаза в Бельфонтене, одном из районов Тулузы, и в других западных пригородах. Он сфотографировал надпись и пообещал себе рассказать о ней в жандармерии: а вдруг кто-нибудь из их клиентов или торговцев наркотиками что-нибудь видел. Потом снова сел в машину и поехал в Эгвив, но меньше чем через километр затормозил и повернул назад. Может, монахи знали, кто из молодых парней приторговывает наркотиками в лесу?

Сидящего у себя в кабинете аббата этот вопрос, казалось, поставил в тупик.

– Их уже ловили в лесу, но у нас с ними нет никаких контактов. Они даже, как бы это сказать… не воцерковлены…

Кабинет аббата соответствовал стилю часовни: массивные каменные стены, стрельчатые арки потолка, а за большим, как стол Тайной вечери, дубовым столом – небольшой цветной витраж.

– Благодарю, отец мой, – сказал Сервас, с которого ручьем стекала вода. Дождь пошел снова, и ему пришлось довольно долго ждать под ливнем, пока приор откроет дверь.

Он встал. Снаружи небо сотрясал гром, летний дождь непрерывно барабанил по высоким узким окнам. Священник внимательно на него смотрел.

– Вы вернетесь в Тулузу или рассчитываете провести ночь в Эгвиве?

– Я заночую в отеле, а завтра продолжу поиски.

Аббат широко повел руками, словно приглашая посмотреть на стены, и взгляд Серваса задержался на библиотеке, где он заметил «Сумму теологии» Фомы Аквинского и «Словарь библейской теологии». А на столе он заметил ноутбук… Tempora mutantur: времена меняются, даже для монахов.

– А почему бы вам не остаться на ночь здесь? Здесь вас никто не побеспокоит.

– Я полагаю, вы не особенно жалуете визитеров…

Губы священника растянулись в тонкую улыбку.

– Не обманывайте себя, – ответил он. – Гостеприимство – наша традиция. Случается, что мы принимаем художников или даже политиков, только что вышедших на пенсию, которые хотят хоть на несколько дней отдалиться от безумной жизни. Но мы не так широко развиваем эту деятельность, как другие аббатства. Наши гости обретают здесь душевный покой, возможность отойти от мирского шума… Поживите у нас, сколько захотите. Добро пожаловать.

Это предложение застало Серваса врасплох. Он его совсем не ожидал, как не ожидал и такого проявления симпатии.

– Я, пожалуй, уступлю искушению и соглашусь, – сказал он с улыбкой.

В глазах аббата промелькнула насмешливая искорка, и он улыбнулся в ответ.

– Вам простится слабость перед таким искушением.

Он поднялся с места.

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Если хотите отдохнуть и хорошо выспаться, но с трудом засыпаете, у нас есть брат-аптекарь, который своими простыми средствами сможет помочь заснуть… В любом случае я вам обещаю, что здесь вы обретете покой.

8

Всю ночь, не смолкая, гремел гром и шел дождь. Растянувшись на высокой жесткой кровати, в сероватом тусклом свете, льющемся из окна, Сервас вслушивался в шум дождя, сбегавшего с крыши в желоба и хлеставшего по окнам. А тем временем где-то вдали гром сотрясал небо, и комнату то и дело освещали вспышки молний.

Он ждал, когда же придет сон, когда тиски тревоги, сжимающие грудь, ослабнут и обещанный аббатом покой наконец-то на него сойдет. Но покой все не приходил, хотя обычно звуки и шумы природы его убаюкивали. После последней службы, повечерия, на монастырь спустилась полнейшая тишина. Стало так тихо, что Мартен решил, будто остался один в опустевшем здании.