Долина белых ягнят

Чока больше не стал допрашивать диверсанта. Понял — крупная птица. Уж если его так хорошо снарядили, значит, он связан с другими диверсантами, а распутать и размотать этот клубок у Чоки не хватит ни уменья, ни сил. Тут нужны профессионалы.

Мутаев погрузил в автомобиль пленного, все трофеи, вооружил своих людей вместо ружей немецкими автоматами и помчался вниз, в Нальчик. Бахов там разберется.

Чока довольно улыбался всю дорогу. Не взяли в Нацдивизию, а он сам добыл оружие. Теперь все увидят, чего стоит Чока Мутаев!

ГЛАВА ВТОРАЯ

БАХОВ, КУЛОВ И СОСМАКОВ

— Лаши́н! Где ты, Лашин?! Эй, где ты, хозяйка фермы? — Бекан не слезал с элитного жеребца-красавца.

Горячий Шоулох плясал под ним. Из розовой, растянутой уздой лошадиной пасти вырывался пар. Бекан уже не звал Апчару по имени. После того как республику облетела весть о разгроме шпионской группы, все стали называть Апчару по имени легендарной кабардинки, которая победила татарина-силача. Лашин, переодевшись в мужское платье, вышла на круг, предназначенный для единоборства. Она подбросила татарина кверху, подставила ему под живот большой палец, и противник с распоротым животом упал на траву. Так Лашин своим мужеством избавила родной аул от позорной дани, которую кабардинцы ежегодно платили крымскому хану, отдавая в рабство девушек и парней.

Апчара тоже спасла чопракцев от гибели. По слухам, шпионы хотели отравить реку Чопрак у самых истоков, чтобы погибло все — и люди, и скот. Остался бы красивый край в его первозданном виде — приходи и живи.

Бекан думал, что выйдет Апчара из домика, где живут доярки, а она появилась из телятника.

— Я здесь, тамада! Будь гостем! Все нас забыли совсем. Сорок юбок и ни одной папахи. Обещал прислать мне замену. Клянусь аллахом, сил нет.

Жеребец под Беканом завертелся на месте.

— Как раз об этом и скажешь сегодня. Давай закладывай своего Шагди. Поедем туда. — Бекан плеткой показал наверх в сторону штаба, на зеленые склоны гор.

— Куда?

— Разве спрашивают, «куда»? А еще зовешься Лашин. В старое время как было? Постучат ночью в окно, скажут: седлай коня! Бежишь на двор и седлаешь. На ходу вспрыгиваешь в седло, скачешь, куда все. В погоню — так в погоню, за невестой — так за невестой. И боже сохрани спросить — куда? Подумают, что ты трус, в другой раз настоящие джигиты в твое окно уж не постучат. А ты сразу — куда?! Ну не сердись, я шучу. Как твои телята, оттаяли? Зашевелились, как мухи, обогретые солнцем. Молодец, молодец, я все знаю. А редко езжу, потому что я за тебя спокоен. Питу давно был?

— Привез пачку готовых бланков на списание падежа.

— Что поделаешь. Нет у нас зоотехника. Ну давай, запрягай своего Шагди.

— Кому мы так понадобились, тамада?

— Начальству. Всех собирают в штабе пастбищ.

Апчара подивилась, что отец исполняет распоряжения сына. Ведь, по кабардинскому обычаю, кто зовет к себе, тот и старший. Правда, Бекан не родной отец Чоки…

Шагди под навесом всегда в упряжке. Апчара сняла торбу с лошадиной морды, выкатила на своей таратайке. Жеребец, почуяв другую лошадь, заволновался, начал хлестать себя чистым шелковистым хвостом, заперебирал тонкими нервными ногами.

Тронулись по горной дороге. Верховой конь не хочет идти рядом с гремящей таратайкой, норовит укусить запряженную клячу. Бекану приходится одергивать своего красавца. Но одергивает он его, словно ласкает. Любит седельщик Бекан хороших, породистых лошадей!

— Разве Чока сам не мог приехать сюда? У него же машина.

— При чем здесь Чока? Неужели этому сопливцу я позволил бы звать к себе отца?! Ты, конечно, другое дело. Ты ему пока подчиняешься, и даже дважды — как начальнику штаба и как комсомольскому вожаку.

Апчаре показалось, что Бекан нажал на слово «пока» и при этом взглянул на нее как-то странно, чуть ли не подмигнул, но она не стала докапываться, был ли еще какой-нибудь смысл в его словах.

— Чока и сам — совместитель. Присылает мне сразу по две директивы. Одну как секретарь райкома, другую как начальник штаба. Бумажки разные, а подпись одна.

— Ты шпионов-то поймала по какой директиве, как комсорг или как завфермой?

— Не так и не эдак, — засмеялась Апчара. — У меня есть еще третья должность: руководитель военного кружка. Обучаю девушек военному делу. Разве это не курам на смех?

— А-а! Ты двух боевых командиров за пояс заткнешь. А как мать испугалась, услышав об этой истории! Пришла ругаться ко мне. Я говорю, не я же ее поставил на ферму. «Все равно, — говорит Хабиба, — разве Чока не твой сын? Разве ты не можешь ему приказать? Пусть сейчас же отпустит мою Апчару домой. До чего дело дошло — девушки с парашютистами воюют! Разве мужчины перевелись? Если мужчине вышибут глаз или перебьют ногу, это его не испортит, даже украсит. А кому нужна безглазая или безногая девушка?»