Долина юности

Его пятно под глазом обладает магической способностью увеличиваться по мере того, как он сыплет издевками. Иногда его глаза кажутся черными от злости. Иногда он — очень забавный, и никто не замечает этого пятна. Игра продолжается. Наш Онтарио атакует Квебек Олега и Оскара, которые проигрывают. Краем глаза я замечаю, что Алекс сел в сторонку. Согнувшись в три погибели, он быстро-быстро метает кубики в маленькой коробочке.

— Что ты делаешь, Алекс?

— Оставь меня в покое, — отвечает он. — Я тренируюсь.

— Ты придурок, что ли? — спрашивает Борис. — Везение не натренируешь. Ты действительно последний из Румаскофф.

Мы все разражаемся смехом.

— Неправда, это работает, — заявляет мой брат. — Мне нужно только вернуть себе удачу — и все будет в порядке.

Его щеки раскраснелись, он потеет, как водопроводный кран. Я знаю — в этот самый момент брат переживает, что его репутация везунчика рухнет. Я объявляю, что наша Альберта атакует его Аляску. Бросаю кубики с полной уверенностью в победе. Вопреки всем ожиданиям, Алексу удается сделать лучше. Он захватывает мою армию, тогда как я продолжаю атаковать. Алекс берет еще одну. Борис не может поверить в удачу Алекса. А тот дышит полной грудью и гордится, как не знаю кто. Виктор советует мне прекратить игру. Нет, я хочу продолжать, чтобы побить Алекса как минимум один раз! Я метаю кубики, не сводя с них глаз. Отличный ход! Теперь только шестерка может спасти Алекса.

— Ты еще не видел зверюгу? — спрашивает он, рисуясь. — Смотри, сейчас я тебе покажу зверюгу. Я тебе сделаю шестерку на заказ.

Он метает свой кубик. Шестерка. Я выпучиваю глаза, не в силах в это поверить. Закусив губы, дышу через нос.

— Ты что так нервничаешь? — спрашивает Алекс.

Мне хочется врезать ему по носу. Я так разъярен, что глазами могу метать молнии.

— Ладно-ладно, Румаскофф, разберетесь дома, — предлагает Борис. — Все равно, даже если вы замочите друг друга, то освободится место только для одного швейцарца.

Его пятно под глазом увеличивается до такой степени, что заслоняет мне весь горизонт. У меня темнеет в глазах.

— Что ты хочешь этим сказать, Борис? — спрашиваю я его.

— Ты не учил по математике? Минус на минус — будет плюс.

Какой же он злой, просто невероятно. Но что хуже всего — он мастерски владеет словом. Его невозможно переспорить. Мне нужно как-нибудь придумать что-нибудь суперобидное, чтобы бросить ему в лицо, как топор. Чтобы это разрубило его пополам.

— Вот видите, — напоминает Виктор. Это — идиотская игра. Каждый раз мы собачимся.

— Играй, вместо того чтобы комментировать, — бесится Олег. — Тебе ходить.

Виктор продолжает, но без какого-либо удовольствия. А я так скрючился и напрягся в своем углу коридора, что у меня заболел живот. Я едва могу дышать. К тому же все вокруг провоняло потом. Это действительно паршивая игра.

— Ладно, — говорит Виктор потухшим голосом. — Я атакую Гренландию.

— Ты не сказал формулу! — торжествует Борис. — Ты теряешь три армии тут же на месте, мой толстунчик.

— Какую такую формулу? — не понимает Виктор. — Что ты мне лепишь, со своей формулой?

Борис берет крышку РИСКа. Внутри все правила написаны красным по белому. Он читает суперпротивным голосом:

— «Атакующий называет атакуемую территорию и территорию-захватчика. Если он не делает этого, то защитник имеет право взять три армии с территории, откуда исходит атака». Значит, ты мне должен три армии. Это поубавит Желтую угрозу.

Для Виктора это уже слишком. Он резко встает и уходит, заклиная, что никогда больше не будет играть в эту дерьмовую игру с такими кретинами, как мы. У него слезы на глазах. Я хотел бы составить ему компанию, но он сильно хлопает дверью лифта прямо по моей руке. Это дико больно.

— Ты что, дебил, что ли? — возмущаюсь я. — Я тебе ничего не сделал!

— Я хочу домой. Оставь меня в покое!

Виктор меня отталкивает, закрывая дверь и нажимая кнопку. Я пожимаю плечами, массируя себе руку, затем возвращаюсь и сажусь рядом с РИСКом. Надо продолжать игру. Невольно я наступаю кроссовкой на ноготь левого мизинца Оскара. Тут же он разражается рыданиями: слезы текут по щекам, попадают на игровое поле. Две капли уже попали на Украину и три — на территорию Среднего Востока. Алекс не выносит, когда его игру пачкают. Рукавом он быстренько вытирает картонную карту. Когда Оскар видит это, он впадает в ярость, понимая, что его боль не так важна, как карта игры. Тогда он дает РИСКу хорошего пинка. Армии взлетают до потолка. Олегу и Алексу попадает в самую физиономию. Теперь мой брат по-настоящему рассержен. Он толкает Оскара и приказывает ему убраться отсюда, если тот не хочет неприятностей на свою задницу. Оскар, по-прежнему в слезах, встает и исчезает на лестничной клетке, громко крича: «Мами крром».

— Перестань изображать из себя немецкого швейцарца, — говорит Олег. — Давай, иди играть.

Но Оскар ушел с концами. Мы осматриваемся вокруг. Нам не хватает двух кубиков, тогда как тридцать шесть фишек армий разлетелись в разные стороны. Кроме того, один угол игрового поля изрядно помят. Алекс молча начинает прибираться.