Долина каменных трав

- Да, безусловно. Я вам пока не рассказываю подробностей, но лишь потому, что сам не во всём ещё разобрался.

- Я вам верю, учитель. Поэтому вот, держите.

Она протягивает мне артефакт, и я испытываю некоторую растерянность:

- Елизавета, я не вполне...

- Добровольно и без подвоха вручаю стынь-каплю вам. У меня-то она всё равно лежит просто так, без дела, раз мне нельзя к реке. Вот и распоряжайтесь, потом вернёте. Не знаю, исполнит она желания или нет, но русалок позовёт, если надо, причём даже не обязательно возле омута. Только вы сами должны поверить, искренне попросить.

Отказываться в такой ситуации глупо - я, взяв пластину, прячу её в карман:

- Благодарю за доверие. Полагаю, будет разумно продолжить поиски сразу, прямо сейчас, хоть и не хочется оставлять вас одну...

- Да, конечно. Пожалуйста, найдите ответ скорее! Я помню, что обещала сидеть и ждать, но это просто изводит...

- Сделаю всё, что от меня зависит.

Поднимаюсь из-за стола и, кивнув на прощание, выхожу из аудитории.

ГЛАВА 7

Тот факт, что в моём распоряжении оказался продукт колдовской жизнедеятельности реки (именно такую физиологически-кондовую дефиницию я некогда обнаружил в одном учёном труде), вносит изменения в мои ближайшие планы. Как добросовестный, пусть даже преисполненный скептицизма, исследователь я просто обязан проверить утверждение ученицы о возможности связаться с русалками, поэтому распоряжаюсь остановить коляску на берегу.

Здесь удобное место. Набережная, словно обрыв высотой в две сажени, возвышается над рекой; каменная узкая лестница, ведущая вниз, к воде, расположена параллельно течению, впритирку к каменной же стене. Я спускаюсь по осклизлым ступеням, и теперь меня не видно с дороги; до противоположного берега далеко, пароходов поблизости сейчас нет, а лодочники, пересекающие Медвянку, заняты своим делом и на меня не смотрят.

Держа над головой зонт, по чёрной ткани которого размеренно барабанят капли дождя, свободной рукой извлекаю из кармана пластину. Сосредоточив на ней внимание, пытаюсь абстрагироваться от естественных и неизбежных сомнений в успехе эксперимента. Всё же водные чары, несмотря на события последних двух дней, ещё не вполне укоренились в моей персональной картине мира; я чувствую себя глупо, обращаясь с мысленным призывом к реке.

Да и река, судя по всему, не воспринимает меня всерьёз - колдовских проявлений не наблюдается, русалки в пределах видимости отсутствуют; поверхность воды, покрытая морщинами волн и дождевой сыпью, не пропускает ко мне никаких секретов. Снова мелькает мысль о причинно-следственных парадоксах: опыт, похоже, не удаётся из-за того, что именно к неудаче я подсознательно и готовился.

Минуты проходят, но всё остаётся по-прежнему.

Что ж, придётся обойтись без русалок.

Вернёмся к стандартным методам.

Минут через двадцать мой экипаж подъезжает к дому гадалки - пора задать ей накопившиеся вопросы. Героическое восхождение на четвёртый этаж повторяется с тем же кряхтением, что и вчера, но дальше возникает заминка - квартирную дверь почему-то не открывают, несмотря на мои настойчивые звонки. Это выглядит подозрительно - пусть даже служанка ушла, к примеру, на базар за продуктами, сама Варвара слишком стара, чтобы покидать свой насест.

Прикладываю ухо к двери, но из квартиры не доносится ни единого звука; дёргаю ручку - заперто.

Отступив на шаг, окидываю дверь взглядом - она из тёмного дерева, двустворчатая, с затейливой резьбой на филёнках, но при этом выглядит крепкой и основательной. Пинком её, пожалуй, не вышибить, да и вряд ли мои физические кондиции позволят проверить это на практике.

Будь я простым клиентом, давно развернулся бы и ушёл, но в нынешней ситуации такая роскошь непозволительна.

Концентрируюсь, и воздух вокруг приходит в движение. Выбрав подходящий поток, обрабатываю его, истончаю до почти неощутимых размеров и запускаю в зазор под дверью. Зазор этот узок, едва заметен, поэтому дело движется медленно; к счастью, нетерпеливость не относится к моим недостаткам, и в итоге воздушный щуп проникает-таки в прихожую.

Соблюдая величайшую осторожность, чтобы не разорвать поток, я начинаю обшаривать внутреннее пространство квартиры - и буквально через пару шагов натыкаюсь на живое препятствие.

Точнее говоря, на препятствие, которое прежде было живым.

Это ощущение трудно с чем-либо спутать.

На полу недалеко от порога лежит мертвец.

Отдёргиваю щуп, прерываю поиск и делаю несколько глубоких вздохов подряд, пережидая лёгкую тошноту; параллельно обдумываю, как поступить.

В мои планы, разумеется, не входило сражаться с людьми-осколками в одиночку, без подстраховки - я не романтический рыцарь и трезво оцениваю собственные возможности. Но и поднимать переполох на весь город я до сего момента не торопился - во-первых, хотел собрать конкретные доказательства, чтобы не выглядеть голословным, а во-вторых, моё тщеславие требовало стать в расследовании незаменимой фигурой, которую нельзя будет отодвинуть при раздаче почестей и наград. Слишком хорошо мне известно, как с этим обстоит дело в крупных учреждениях.