Долина любви

— Ну, я раньше не приглашала никого в дом. Кузина Андреа считает, что я попала под влияние, которое плохо на мне сказывается.

— Особенно, если это иностранное влияние? — спросила Вивьен.

— Да, наверное. Она… она не любит иностранцев.

— И даже этого не скрывает. Но ее мнение не имеет значения. Твой брат одобряет твои поступки, а это гораздо важнее.

— Мигель одобряет? — удивленно переспросила Мария-Тереса.

— Да, именно так я решила, — беспечно сказала Вивьен. — По крайней мере, он не обрушивает на меня поток сердитых испанских слов. — И решив переменить тему разговора, она добавила: — Я учу испанский и запоминаю новые слова достаточно быстро, но мне бы хотелось двигаться вперед еще быстрее.

— Я буду помогать тебе. — Неприятности были позабыты, и в ее голосе уже звучало воодушевление. — Я буду учить тебя испанскому, Вивьен, — сказала Мария-Тереса. Если во время первого визита уклад жизни этой семьи показался Вивьен несколько необычным, то теперь он представлялся ей просто из ряда вон выходящим. Мигель сказал, что Марии-Тересе почти девятнадцать. В Англии она считалась бы взрослой, могла бы голосовать и имела право сама принимать важные решения. Даже в Испании все меняется очень быстро. Здесь вряд ли нашлось бы много девушек, которых бы держали взаперти, как Марию-Тересу, заставляли подчиняться совершенно бессмысленным правилам и придерживаться устаревших обычаев. Не удивительно, что ее, Вивьен, влияние расценили как дурное!

Когда был подан кофе, на веранду пришел Мигель.

— Кузина Андреа хочет видеть тебя, Мария-Тереса, — сказал он. — Она хочет передать что-то для Ордена сестер милосердия, но я думаю, она просто решила помириться с тобой. Она раскаивается, что так резко говорила с тобой, поэтому будь к ней снисходительна, дорогая.

Мария-Тереса сразу же поднялась, чтобы выполнить просьбу брата. Вивьен мысленно задавалась вопросом, протестует ли она когда-нибудь вообще. Улыбнувшись девушке, Вивьен сказала:

— Возвращайся быстрее, пока кофе не остыл.

Мигель посмотрел ей вслед, потом повернулся к открытому окну и задумчиво посмотрел на долину внизу.

— Мария-Тереса всегда отличалась редкой добротой, — как бы про себя произнес он.

— Позвольте налить вам кофе, сеньор?

— Спасибо. — Он взял чашку, но вернулся с ней к открытому окну. — Я рад, что вы увидели нашу долину в такую тихую, чудесную погоду. На небе — ни облачка, просто благодать. Но она может быть совершенно иной — величественной и грозной. Горы заволакивает облаками как густыми чернилами, поднимается ветер, хлещет ливень. Раскаты грома заставляют дрожать скалы, темное небо прочерчивают зигзаги молний. Жуткое и захватывающее зрелище.

Вивьен почувствовала, что Мигель любит свою Долину орлов, в каком бы состоянии она не находилась. Мария-Тереса говорила, что они чем-то похожи; и Вивьен подумала, бывают ли у этого человека, такого внимательного, спокойного и невозмутимого, минуты мрачного настроения, чтобы его глаза вдруг стали метать молнии гнева.

— Мария-Тереса согласилась быть моей учительницей испанского языка, — сообщила ему Вивьен.

— Хорошо. Как продвигаются ваши дела?

— Я довольно быстро все схватываю уже потому, что живу в гостинице, хожу в больницу, бываю в магазинах. Я стараюсь говорить везде, где только представляется возможность.

Он быстро произнес какую-то фразу по-испански. Вивьен растерянно молчала.

— Вы что-нибудь поняли?

— Ни слова. Что вы сказали?

Он засмеялся и покачал головой.

— Вам предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем вы научитесь меня понимать.

Ей послышался двойной смысл в его словах.

— Я в этом уверена, — выразительно ответила она, тоже вложив в свои слова двойное значение.

Они смотрели друг на друга, стоя в разных концах залитой солнцем веранды, и, хотя Вивьен ничего не могла прочитать в его глазах, она заметила, что слабая улыбка тронула его всегда твердо сжатые губы.

Поток воздуха всколыхнул гирлянды вьющихся растений, и в дверях возникла Мария-Тереса.

— Почему вы оба выглядите такими довольными? спросила она, удивив их обоих своим вопросом.

— Разве? — недоуменно переспросила Вивьен. Улыбка тут же исчезла с лица Мигеля. Он поставил чашку на стол и, сказав, что оставляет гостью на попечение Марии-Тересы, коротко кивнул и вышел.

Вскоре Вивьен сказала, что ей пора уезжать. Она была приглашена на обед к Бойдам, а до этого хотела еще заглянуть ненадолго в больницу. Мария-Тереса расстроилась.

— Я хотела показать тебе дом, — сказала она. — Тогда, может быть, в другой раз?

— В другой раз я с удовольствием это сделаю, — пообещала Вивьен, и девушка улыбнулась в предвкушении новой встречи.

В этот вечер на вилле у Бойдов Вивьен приняла приглашение поехать с ними через два дня посмотреть их новый дом Каса Маргарита. В оставшееся до поездки время она ходила за покупками для Тессы и Джеймса, а затем навещала их в больнице. Утром того дня, когда Вивьен должна была ехать к Бойдам, она заглянула в палату к своим друзьям и нашла их в самом радужном настроении.

— Дорогая, — воскликнула Тесса, радостно улыбаясь, — у нас замечательные новости!