Долина лошадей

Они достали из лодки сеть, сплетенную из лыка, — она не тонула в воде, даже пропитавшись влагой, — расстелили ее на земле рядом с истекающей кровью половиной осетровой туши, поднатужились, завернули добычу в сеть и прикрепили ее к носу лодки.

Пока мужчины возились с рыбиной, Каролио негромко сказала, повернувшись к Джондалару:

— Плоскоголовые убили сына Рошарио. Он был еще совсем юным, не успел даже совершить Ритуал Обещания, но отличался храбростью и жизнерадостностью. Доландо души в нем не чаял. Никто не знает, как это произошло, но Доландо собрал всех обитателей Пещеры и отправился охотиться за ними. Нескольких они убили, а потом плоскоголовые куда-то исчезли. Доландо и раньше не питал к ним приязни, а уж после этого…

Джондалар кивнул. Он все понял.

— А каким образом плоскоголовому удалось унести с собой полрыбины? — спросил Тонолан, забираясь в лодку.

— Он поднял ее с земли и потащил прочь, — ответил Джондалар.

— Один? Вот так поднял и потащил?

— Один. А ведь это был не взрослый, а юнец.

Тонолан подошел к жилищу, в котором обитали его брат, Серенио и Дарво. Это сооружение из досок, концы которых опирались наверху на коньковый брус, расположенный под углом к земле, походило на деревянную палатку. Передняя треугольная стена была выше и шире задней, а боковые имели форму трапеции. Для того чтобы скрепить доски друг с другом, поступали так же, как с обшивкой на лодках: чуть более толстый край накладывали на более тонкий и сшивали вместе.

Эти устойчивые сооружения служили уютным и надежным прибежищем, и лишь в тех, которые простояли долгое время, между высохшими и покоробившимися досками появлялись щели, сквозь которые внутрь проникал свет, поскольку они находились под выступом песчаниковой плиты, — этот навес защищал их от непогоды, и в отличие от лодок не приходилось ни чинить их, ни конопатить щели. Источником света служил огонь в выложенном камнями очаге, а также лучи, проникавшие в жилище через оставленный открытым вход.

Тонолан заглянул внутрь, чтобы выяснить, спит его брат или уже проснулся.

— Заходи, — сказал Джондалар, шмыгая носом. Он сидел на деревянном помосте, выстланном меховыми шкурами, закутавшись в меха. В руке он держал чашку, от которой шел пар.

— Как твоя простуда? — спросил Тонолан и присел на краешек помоста.

— Простуда проходит, мне уже лучше.

— Мы не подумали о том, что у тебя промокла одежда, а когда мы возвращались, подул сильный ветер.

— Мне повезло, что вы нашли меня.

— Ну, я очень рад, что тебе стало лучше. — Тонолан замялся, словно не зная, что еще сказать. Он заерзал на месте, поднялся на ноги, направился к выходу, повернулся и снова подошел к брату: — Может, тебе что-нибудь принести?

Джондалар покачал головой. Брата что-то тревожит, но он никак не может заговорить об этом. Надо немного подождать.

— Джондалар… — начал было Тонолан. Последовала небольшая пауза, а затем он продолжил: — Ты уже довольно долгое время живешь вместе с Серенио и ее сыном. — На мгновение Джондалару показалось, что речь пойдет о необходимости совершить обряд, который скрепил бы их союз, но он ошибся. — Скажи, как чувствует себя мужчина, который обзавелся собственным очагом?

— Ты тоже живешь не один, и у тебя есть свой очаг.

— Да, знаю, но, может быть, все меняется, когда у твоего очага появляется ребенок? Джетамио так хотела родить ребенка, но… у нее опять случился выкидыш, Джондалар.

— Вот беда…

— Меня не волнует, будут у нее дети или нет, я боюсь потерять ее, — проговорил Тонолан прерывающимся голосом. — Лучше бы ей и не пытаться.

— Но у нее нет выбора. Это Дар Великой Матери…

— Тогда почему Великая Мать отнимает то, что сама подарила? — крикнул Тонолан и выбежал наружу, чуть не столкнувшись по дороге с Серенио.

— Он сказал тебе, что случилось с Джетамио? — спросила Серенио. Джондалар кивнул. — Этого ребенка она проносила дольше, но, когда произошел выкидыш, ей пришлось гораздо трудней. Я рада, что она счастлива с Тоноланом. Она заслужила право на счастье.

— А с ней все будет в порядке?

— Джондалар, у женщин время от времени бывают выкидыши, это не первый случай. Не тревожься, с ней все обойдется. Я вижу, ты уже пьешь чай. Я заварила его из мяты, бурачника и лаванды — ты сам, наверное, догадался? Шамуд говорит, что это помогает от простуды. Как ты себя чувствуешь? Я зашла посмотреть, не проснулся ли ты.

— Со мной все хорошо, — сказал он с улыбкой, делая вид, будто уже выздоровел.

— Тогда я, пожалуй, вернусь к Джетамио и посижу с ней.

Когда Серенио ушла, Джондалар отставил чашку в сторону и снова лег. У него болела голова, а нос совсем заложило. Ответ Серенио встревожил его, но он не мог понять почему. Ему не хотелось больше об этом думать: от таких мыслей у него начинало отчаянно сосать под ложечкой. Наверное, все дело в простуде, решил он.

Глава 16