Долина лошадей

Она сильно завидовала той легкости, с которой он выбирал нужные слова, составляя из них фразы, располагая их в нужном порядке, его свободе выражения мыслей. А перед ней всякий раз возникал невидимый барьер, сквозь который ей никак не удавалось пробиться, и, хотя ей зачастую казалось, что это вот-вот произойдет, какой-то изъян мешал ей преодолеть препятствие. Интуиция подсказывала ей, что она обладает необходимыми данными, что нужно лишь найти верный подход – и ей откроется секрет знаний, хранящихся в глубине ее памяти.

– Прости, Эйла. Я не имел права кричать на тебя, но Тонолан был моим Братом… – Он произнес это слово чуть ли не со стоном.

– Братом. У вас с тем человеком… одна мать?

– Да, мы дети одной и той же матери.

Эйла кивнула и повернулась к лошади, сожалея о том, что не может сказать ему, насколько ей близки и понятны его чувства. Она знала о том, как велика привязанность между братьями и сестрами, о тех особых отношениях, которые могут возникнуть между детьми одной и той же матери. Креб и Бран были братьями.

Эйла уложила вещи в корзины и взяла копья, собираясь вынести их наружу и приторочить потом, когда Уинни выйдет из пещеры, чтобы они не зацепились за край низкого свода на входе. Наблюдая за тем, как Эйла собирается в дорогу, Джондалар понял, что лошадь служит женщине не только спутницей, но и оказывает ей огромную помощь. Раньше он и не представлял себе, какие преимущества может дать человеку использование лошади. Однако противоречия, подмеченные им в поведении Эйлы, приводили его в недоумение: с одной стороны, она использовала лошадь во время охоты и для того, чтобы притащить в пещеру добытую тушу, – гигантский шаг вперед по сравнению со всеми приемами, с которыми ему доводилось сталкиваться, – а с другой стороны, копья, которые у нее имелись, были донельзя примитивными.

Ему доводилось ходить на охоту с людьми самых разных племен, которые пускали в ход копья, различавшиеся между собой, но те, что были у Эйлы, выглядели совершенно иначе. И все же что-то в них показалось ему знакомым. Твердый, опаленный огнем острый наконечник, прямое гладкое древко, но вид у копья какой-то несуразный. О том, чтобы метнуть его, не может быть и речи, – оно куда больше копья, с которым он охотился на носорога. Как же она с ним справляется? Как ей удается так близко подобраться к зверю? Он решил спросить Эйлу об этом, когда она вернется. Сейчас для этого нет времени. Она постепенно овладевает искусством речи, но ей еще довольно-таки трудно объясняться.

Он отвел жеребенка в пещеру еще до того, как Эйла и Уинни отправились в путь, и долго стоял, поглаживая и почесывая гнедого малыша, пока не убедился в том, что Эйла и его мать уже далеко. Он посидел, затем поднялся, опираясь на палку, и, чувствуя, что любопытство так и не даст ему покоя, отыскал светильник и зажег его. Он вполне мог передвигаться с места на место внутри пещеры без палки и поэтому оставил ее валяться возле постели, а сам двинулся вперед вдоль стены в пещере, держа каменный светильник на ладони. Ему захотелось выяснить, насколько велика пещера и что находится в ее глубине. По размеру она оказалась именно такой, как он и предполагал. Он не обнаружил в ней потайных проходов, но нашел небольшую нишу, а в ней нечто неожиданное – признаки того, что в ней не так давно жил пещерный лев, и в том числе след огромной лапы.

Осмотрев целиком всю пещеру, Джондалар понял, что Эйла прожила в ней не один год. Он было подумал, что след пещерного льва ему померещился, но после того, как он вернулся обратно и обследовал нишу более тщательно, у него не осталось ни малейших сомнений в том, что в углу пещеры в прошлом году ютился лев.

Еще одна загадка! Удастся ли ему когда-нибудь найти ответ на все эти будоражащие ум вопросы?

Он взял одну из корзин Эйлы, как ему показалось, совсем новую, и решил сходить на берег реки – поискать там камней для разведения огня, чтобы сделать хоть что-нибудь полезное. Жеребенок поскакал вперед, а Джондалар потихоньку спустился по крутой тропе, опираясь на палку, которую затем оставил у скалы в том месте, где находилась кучка костей. Когда же наконец он сможет обходиться при ходьбе без палки?

Жеребенок подбежал к Джондалару и принялся тыкаться носом ему в руку. Джондалар почесал его, приласкал, а затем громко рассмеялся, увидев, как жеребенок радостно кинулся валяться по земле в ложбинке, которую использовали они с Уинни. Он перевернулся на спину и, задрав вверх ноги, стал кататься по мягкой рыхлой земле, фыркая от восторга. Затем он поднялся, отряхнулся – во все стороны полетели комья земли, – а потом отправился в тенек и улегся отдыхать под ивой.

Джондалар медленно пошел по берегу реки, внимательно осматривая лежавшие там камни.

– Вот, нашел! – громко воскликнул он. Жеребенок вздрогнул. Джондалару стало немного неловко за себя. – А вот еще! – крикнул он опять, не удержавшись, и смущенно улыбнулся. Он поднял серый камешек с золотистыми прожилками, но тут внимание его привлек другой камень, побольше. – Здесь есть кремень!