Долина новой жизни

Мартини зашел в Управление Высокой Долины — получить инструкции мистера Блэкнайта. Теперь он уже хорошо познакомился со своим начальником. Первое неприятное впечатление сгладилось, он казался ему теперь любезным, в высшей степени знающим, опытным и прекрасным администратором. Под его руководством работа кипела; Мартини оставалось только удивляться, какая перемена происходила с рабочими в Высокой Долине. Сеть внушителей еще не была вполне оборудована, тем не менее вялость и апатия сменились живостью и энергией. «Следовательно, внушение им необязательно, — думал Мартини. — Они могут работать и чувствовать себя прекрасно и без этих ухищрений. Блэкнайт применяет какие-то выработанные им еще в Америке способы, и хотя здешние рабочие совсем другие люди, все же он умеет с ними справляться. Они стали веселее и подвижнее, чем другие. Сегодня я слышал, как некоторые из них даже мурлыкали себе под нос что-то вроде песни. До сих пор я не думал, что они способны на что-либо подобное. Музыка, пение, танцы раньше были им совершенно недоступны. Может быть, это действие радия?»

Тут мысли Мартини были прерваны секретарем, приглашающим его в кабинет мистера Блэкнайта.

По завершении деловой части визита веселый и подвижной американец, провожая своего посетителя до дверей кабинета, говорил:

— Вижу, вам нравится моя работа. Скажу вам по секрету, что и мне нравится ваша. — Он засмеялся. — Мы понимаем друг друга. Если вы не будете спешить, синьор Мартини, честное слово, мы ничего не проиграем.

— Я видел уже… — начал было Мартини.

— И не то еще увидите, — прервал его начальник. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Потом эти два маленьких человечка стояли рядом и дружелюбно трясли на прощанье друг другу руки. Они чувствовали полное взаимное доверие. Начальник не распространялся о своих планах, подчиненный не расспрашивал. Зачем лишние разговоры? Деловые люди не должны тратить слов понапрасну.

— Так вы сейчас собираетесь в Колонию? — спросил Блэкнайт.

— Да, хочу навестить моего старого друга. Фишер так занят на заводах питательных материалов и сред, что я не мог застать его дома уже несколько раз. А вечерами я не выезжаю.

— Он более не заведует этими заводами, — сказал Блэкнайт. — Фишер переведен на более высокую должность — в главную лабораторию Куинслея. Заводами управляет его помощник Христиансен.

— Черт возьми! А я ничего не знал.

— Нехорошо, нехорошо. Вы не следите за официальными извещениями, синьор Мартини. Это что-то подозрительно. — И Блэкнайт шутливо погрозил ему пальцем.

В вестибюле Мартини совершенно неожиданно встретил Христиансена, о котором только что шла речь.

— Господин Христиансен, откуда вы?

— От мистера Блэкнайта. А вы?

— Оттуда же.

Они поздоровались.

— Позвольте и мне полюбопытствовать, куда вы направляете теперь свои шаги? — спросил Христиансен.

— Мое намерение — повидать герра Фишера. Я только что узнал, что он переведен в главную лабораторию.

— Тогда нам по пути. Я и Мей отправляемся в Главный город. Позвольте вас познакомить.

Несколько поодаль стоял человек высокого роста с очень красивым правильным лицом. Одет он был как все постоянные жители Долины.

Мартини поклонился. «Странное дело, — подумал он, — ему не более двадцати лет, а вид и манеры как у пожилого джентльмена. Вернее всего, он выращен в инкубатории».

Они вышли на дорогу.

— Мы можем сесть в казенный автомобиль. Вон они стоят, один за другим. Или, может быть, нам лучше дойти до автобуса, он все еще останавливается по ту сторону туннеля? — продолжал Мартини.

— Прекрасно, пойдемте.

Погода стояла уже весенняя. Воздух был напоен запахом свежевскопанной земли и недавно распиленного дерева. Повсюду, как муравьи, двигались люди, стучали молоты, визжали пилы, звенели цепи. Работы шли непрерывно, день и ночь. Некоторые подземные галереи туннеля были уже закончены. Центральная, самая высокая, все еще стояла в лесах. Шум работы и гам снующих туда-сюда людей мешали разговаривать, и трое новых знакомцев шли молча.

Автобуса пришлось бы ждать минут десять. Грузовой аэроплан, снимавшийся в это время с площадки, казался не особенно привлекательным.

— Мне кажется, лучше всего спуститься к тюбу, — предложил Христиансен. — Это самый быстрый путь сообщения.

— Но до него идти с полчаса кратчайшим путем, — заметил Мартини.

— Что же из этого? Погода так восхитительна. — Мей поддержал Христиансена. — Я с удовольствием прошелся бы. Эти месяцы мне пришлось сидеть за столом, и я не заметил, как пришла весна.

Скалы, нагретые солнцем, так согревали ущелье, что было жарко. Зеленые ящерицы то и дело перебегали дорогу. Но вот ущелье кончилось, снова повеяло прохладой, запахом свежей травы тянуло из ложбины, сбегающей вниз, к станции тюба.

— Я обожаю эти чудные горные луга, — проговорил Христиансен.

— Весна оказывает на человека особое влияние, — заметил Мартини. — Я удивился перемене, происшедшей с нашими рабочими.

— Что поразило вас в них? — спросил Мей.

— Они необычайно веселы и подвижны.

— И вы приписываете это действию весны? — При этих словах Христиансен с любопытством взглянул на Мартини.