Долина папоротников (СИ)

— У девочки те же раны, что у хозяина, — сказала она. — Я штопала и те, и другие, так что можете мне поверить, хозяйка. Его подрал тот же зверь, что и малышку!

— Я и сама вижу схожесть, — откликнулась Лиззи. — И это меня пугает… Что, если Джейн права: и это работа чудовища. Оборотня!

— Коли вы верите в них… — зыркнула старуха.

— А ты разве не веришь?

Альвина крепко задумалась, глядя куда-то поверх собеседницы.

— Я так долго жила на этом свете, — сказала она наконец, — что, верно, и вовсе выжила из ума! — И, выдав эту странную фразу, отправилась прочь по своим делам.

… В этот момент Аддингтон заметался на постели, дернулся, застонал, произнес что-то невразумительное, и все это во сне, не просыпаясь. Элизабет придвинулась ближе, коснулась его плеча…

— Все хорошо, — прошептала едва слышно. — Вы… ты… в безопасности!

Мужчина затих на мгновение, однако лишь для того, чтобы дернуться снова, снова произнести:

— Вы здесь… море совсем неспокойно… Элиза…

— Я здесь. — Она чуть надавила на его плечи. — Я здесь… рядом с тобой.

И Аддингтон зарычал… Настолько страшно, что Лиззи вскочила с кровати и едва не расшиблась о туалетный столик. Что-то с грохотом полетело на пол…

Одновременно с этим распахнулась дверь комнаты, и на пороге появилась фигура в белом. Элизабет вскрикнула было, только услышала знакомый голос и лишь потому не переполошила весь замок.

— Это всего лишь я, госпожа. — На пороге стояла Джейн с кружкой в руках. — Альвина сказала, хозяину это не помешает… Настой из бузины и ромашки. От болей… — добавила она совсем тихо, верно, только теперь рассмотрев устремленный на себя взгляд. Тяжелый, полный скрытого подозрения…

— Ты словно за дверью стояла, — сказала Элиза. — Ты напугала меня!

— Простите, я этого не хотела. Можно мне запалить свечу?

Лиззи ощутила решимость выставить горничную за дверь, сказать, что сама позаботится о муже и почти открыла для этого рот, когда он снова заметался на постели, издал еще одно страшное рычание, и ее решимость откатилась назад, подобно прибою.

— Запали, — сказала она, а сама поглядела на мужа, сопоставляя рык и битье посуды несколько ночей назад. Не он ли тогда кричал? Не его ли вину взяла на себя Альвина?

И почему?

Комната озарилась подрагивающим светом свечи.

Джейн сказала:

— Хозяина нужно разбудить…

И Лиззи с решительным видом коснулась его плеча:

— Мис… Джеймс, — исправилась она. Хотелось доказать дерзкой служанке, что муж для нее не чужой человек. Не «мистер Аддингтон», как для нее самой. — Джеймс, просыпайтесь!

Тот выкрикнул:

— Открыть порты! Выдвинуть стволы. Румб на правый борт, будь оно все неладно! — и, взмахнув правой рукой, ухватил Элизу за руку. Так крепко, что она вскрикнула и попыталась высвободиться…

Напрасно.

Подоспевшая Джейн, так, словно делала это множество раз, склонилась над ухом Аддингтона и прошептала:

— Восьмые склянки, хозяин, пора просыпаться.

И он, ослабив хватку, открыл вдруг глаза.

— Элиза, — прошептал обеспокоенным голосом. Выпустил ее руку: — Что происходит?

Лиззи не знала, что на это ответить, потерла травмированную руку, и Аддингтон это заметил.

— Вам следует выпить настой, — вмешалась служанка. — Альвина настаивала на этом. Как… как ваше самочувствие? — осведомилась с опаской, в очередной раз покосившись на хозяйку.

— Терпимо.

Мужчина не глядел ни на одну из них: залпом осушил горький настой и снова повалился на подушки. Укладываясь рядом после ухода служанки, Элизабет видела лишь его отвернутую спину и не услышали ни единого слова. Казалось, он был сердит на нее… Что она сделала не так? И не ей ли следовало бояться…

И только Аддингтон знал, что сердился он разве что на себя самого.

Впервые Элизабет проснулась не одна — и ощущение было престранным — Аддингтон лежал рядом, к тому же не спал. Казалось, караулил этот момент…

— Доброе утро, Элиза.

— Доброе, — отозвалась она, смутившись под его взглядом.

В комнате царил мягкий полумрак, только это и помогало ей проявить хоть какую-то выдержку, не выскочив из постели в ту же минуту. Избежать и этого взгляда, и разговора — всего, касающегося этого мужчины. Особенно его губ… Они что-то сделали с ней прошлым днем, что-то в ней переменили… Заставили чувствовать странные вещи, которые словно ей не принадлежали.

Вот и сейчас она невольно посмотрела на них…

И отвела взгляд.

— Как ваше самочувствие сегодня?

Ей показалось или улыбка мужа притухла при этом вопросе…

— Намного лучше, благодарю, — отозвался он как-то нехотя, даже отрывисто. Осведомился вдруг: — Надеюсь, я вас не напугал этой ночью?

— Ничуть, — покривила душой Элиза. — Я все понимаю.

— Все ли… — прошептал он как бы самому себе. Но развивать тему не стал: чуть приподнялся на локте, что, верно, далось ему нелегко, и склонился над ней.

Произнес:

— Я бы хотел повторить прием назначенного давеча лекарства. Надеюсь, вы не откажете…