Долина Пламени

Дядюшки играли в покер. Неожиданно приехавшая тетя Гертруда, водевильная актриса, разговаривала в гостиной с бабушкой Китон и тетушкой Бесси. Тетя Гертруда была маленькая, симпатичная, просто очаровательная: ее изысканность и любовь к жизни восхищали Джейн. Но сейчас она была в подавленном состоянии.

— У меня здесь мурашки по спине бегают, — сказала она, хлопнув Джейн сложенным веером по носу. — Привет, проказница. Почему ты не играешь с другими детьми?

— Просто устала, — ответила Джейн, думая об Эмили. Прошел почти час с тех пор, как..

— В твоем возрасте я никогда не уставала, — сказала тетя Гертруда. — Посмотри на меня. Три представления в день, и этот ужасный комический партнер, — мам, я говорила тебе?… — Голоса стали тише.

Джейн посмотрела, как размеренно двигаются тощие пальцы тетушки Бесси, как протыкает шелк тамбурный крючок.

— Здесь словно в морге, — неожиданно сказала тетя Гертруда. — Что со всеми творится? Кто-то умер?

— Это воздух, — ответила тетушка Бесси. — Круглый год жара.

— Поиграешь Рочестера зимой, Бесси, девочка моя, и будешь рада теплому климату. Так или иначе, дело не в этом. Я чувствую себя… м-м-м… словно на сцене с поднятым занавесом.

— У тебя разыгралось воображение, — отозвалась ее мать.

— Призраки, — сказала тетушка Гертруда и замолчала. Бабушка Китон пристально посмотрела на Джейн.

— Иди сюда, девочка, — сказала она, освобождая место на мягких, просторных коленях, где сиживало столько детей.

Джейн сжалась в успокаивающем тепле, пытаясь не думать ни о чем, переложить сознание своей ответственности на бабушку Китон. Однако ничего из этого не вышло. В доме что-то было не в порядке, и это что-то тяжелыми волнами поднималось прямо из центра, совсем близко от них.

Ложный дядюшка. Жадный голод, который нужно утолять. Мучительная близость мяса с кровью, ощущаемая им в его странном, загадочном убежище где-то в другом — ином — непонятном месте, где исчезли дети.

Он был там, внизу, — исходил слюной от желания есть; он был наверху, проголодавшийся, жадный — кружащийся совсем рядом голодный вихрь.

Он был в двух местах, этот двойной дядюшка, замаскировавшийся, но пугающе реальный..

Джейн закрыла глаза и зарылась головой глубже в плечо бабушки Китон.

Тетушка Гертруда продолжала болтать странно напряженным голосом, словно ощущая под внешним благополучием непорядок, вызывающий у нее необъяснимый страх.

— Через пару дней у меня начинаются представления в Санта-Барбаре, мама, — говорила она. — Я… что все-таки с этим домом? Я сегодня как на иголках! Я хочу, чтобы вы все приехали и посмотрели первый спектакль. Это музыкальная комедия. Я получила повышение.

— Я уже видела «Принца Пильзенского», — сказала бабушка Китон.

— Но не с моим участием. Это мой подарок. Я уже заказала комнаты в гостинице. Дети тоже пусть приезжают. Хочешь посмотреть, как играет твоя тетушка?

Джейн кивнула, не отрывая головы от бабушкиного плеча.

— Тетушка, — неожиданно спросила она — Ты видела всех дядюшек?

— Конечно.

— Всех, точно? Дядю Джеймса, и дядю Берта, и дядю Саймона, и дядю Лью?

— Всю компанию. А что?

— Просто интересно.

Значит, тетя Гертруда тоже не заметила ложного дядюшку. Не такая уж она наблюдательная, подумала Джейн.

— А вот детей зато я не видела. Если они не поторопятся, то не получат подарков, которые я привезла. Что у меня для тебя, Джейн, — ни за что не угадаешь!

Но даже это соблазнительное обещание девочка едва расслышала, ибо витавшая в воздухе напряженность внезапно исчезла. Ложный дядюшка, который только что казался голодным вихрем, превратился в вихрь неуемного восторга. Где-то, как-то Раггедо кормили, где-то, как-то другая половина дядюшки поглощала свою кровавую пищу…

Джейн уже не сидела на коленях у бабушки Китон. Комната погрузилась в кружащуюся тьму, в которой вспыхивали маленькие огоньки — Чарльз назвал их рождественскими огнями, — сердцевиной этой круговерти был ужас. В этой исчезнувшей комнате ложный дядюшка был вроде воронки или трубы, ведущей к убежищу, где пряталась вторая его половина, и через воронку в комнату лился мощный поток восторженного насыщения.

Каким-то образом в эту минуту Джейн почувствовала себя совсем рядом с другими детьми, которые должны были находиться около вращающегося центра темноты. Она почти физически ощущала их присутствие; казалось, стоит только протянуть руку и можно коснуться их.

Но вот тьма задрожала, яркие маленькие огоньки слились воедино, а в ее разум хлынули какие-то невероятные воспоминания. Она была слишком близко к нему. А он за едой забыл об осторожности и не контролировал свои мысли. Неотчетливо, как у животного, изливались они в окружающий мрак. Мысли о кровавой пище, воспоминания о других временах и других местах, где он получал такую же пищу из других рук.