Долина роз(СИ)

С утра и до позднего вечера - поездки в автобусе от города к городу. Благо в Германии все рядом. Опять размещение на новом месте. Вечером час или два - на прогулку, на следующий день опять целая программа. Просто элементарно некогда истратить деньги - таков дефицит свободного времени. Размах ошеломляет, информация и усталость - тоже. Каждый день еду в автобусе рядом с ней. Мы делимся впечатлениями и тем, что наполняет нашу повседневную жизнь на Родине, в ее школе, у меня на службе. И в этом общении рождается невероятное доверие и взаимопонимание, интерес к жизни другого человека. Дни идут, и воспоминания о родном доме все более болезненно отзываются в душе. Уже не впечатляет ни размах, ни окружающий шик. Во время неожиданного привала в лесу красные грозди калины и березы невольно напоминают о России. Как же далека отсюда отчизна, даже пятисоткиловаттный голос Москвы не пробивается сквозь радиоэфир, через сигналы сотен разноязычных радиостанций заполняющих всю шкалу приемника, от длинных до ультракоротких волн. Родина, так хочется тебя услышать, кто же я без тебя?!

Очередной раз проезжая по Берлину, водитель автобуса, по просьбе Рольфа, притормозил.

- Прочитайте название улицы.

На табличке по-немецки значилось: Сталин штрассе.

Так просто, невзначай, немец научил нас настоящему патриотизму!

Еще впереди Александр-плац. Русская деревня посредине Германии, Потсдам*...

Но и другое. В Эрфурте Антонина тихо, на ухо перевела мне то, что не решился сказать официальный переводчик. Начальник управления полиции, приветствуя гостей и говоря много теплых слов о дружбе народов, неожиданно набрался смелости и высказался прямо: "Однако мы не уверены в политическом руководстве вашей страны и в том, что Горбачев нас не предаст"*...

А мы сами уверены?

Вспомнился анекдот, рассказанный товарищем как раз перед отъездом.

Журналисты спрашивают Горбачева:

- Как вы думаете, какое будущее ждет СССР через пять лет?

- Да, вы что?! Я не знаю, какое через пять лет, будет наше прошлое!..

И другой, поведанный мне знакомым КГБ-шником:

-Что будет после перестройки?

-Перестрелка!

- А потом?

- Перекличка.

Эпизод с начальником местной полиции, в Эрфурте, я с горечью вспомню год спустя, когда по радио будут идти репортажи о политическом кризисе в Берлине. "Цивилизованная" толпа будет громить штаб-квартиру МГБ ГДР, разбрасывая дела агентуры и картотеки, а полиция исчезнет с улиц, военные переоденутся в гражданское... Когда демократический запад, с нашей же помощью, устроит охоту на ведьм - суды над Эрихом Хонекером, Маркусом Вольфом и другими... А потом Федеральный конституционный суд стыдливо признает, что ФРГ не имеет права применять свои законы для преследования граждан присоединенной ГДР. Признает, но по факту на долгие годы восточных немцев сделаются низшей расой - изгоями, внутренними мигрантами. Стыдно. Теперь мне всегда стыдно смотреть

немцам в глаза. Хотя не все так просто было и там...

Спустя годы, один из наших легализовавшихся разведчиков расскажет мне, что многие сотрудники разведки ГДР накануне бежали на Кубу и в ЮАР - где у них были крепкие позиции, предварительно конечно прихватив и свои дела. Так, что возможно, кому-то было нужно, чтобы секретные дела летали по улицам и полиция не вмешивалась. Но, за этими бумагами были люди - люди доверившие государству свои судьбы, государству, которое по факту их предало...

Воспоминания. Воспоминания... А сон все не идет, мысли далеко в прошлом. Почему они не дают мне вернуться, в реальность наступающего дня к полету в Москву?

Помнишь ли, Тоня, наш первый поцелуй? Помнишь ли розовое платье в подарок? Танцы в кафе? А мою выходку, когда в ответ на незлобные подшучивания окружающих, по поводу наших отношений, я просто подхватил тебя на руки и унес в номер гостиницы? Вслед был слышен только град аплодисментов! Нежно положив тебя на кровать, я спросил:

- Не слишком ли?

- Все здорово! Только теперь надо сразу вернуться, иначе подумают плохо! И мы вернулись, так же как и ушли - под гром аплодисментов!

"Концум"*, где английские и американские солдаты, одетые в парадную форму, выбирали покупки, и я, не желающий от них отстать, советский офицер милиции, с помощью очень любезной и внимательной фрау-продавца, по ее подсказке, подобрал себе шикарный и дорогой костюм в нагрузку к массе ранее купленных детских вещей и женской обуви, с которой в России, увы так плохо. Впереди было так много...

Мои слезы, накатившие в автобусе, несущемся по автобану назад к Берлину. Боль и слезы от чувства невероятной раздвоенности между близкими и любимыми мной людьми. Лишь теплое и доброе участие Тони в этот миг было моим спасением. Впереди и слезы самой Антонины, отталкивающей меня и просящей навсегда все позабыть, в тот момент,

когда за окном поезда уже мелькали первые кварталы Краснодара. И вокзал - площадь пересечения наших дорог к дому.