«Долина смерти»

Был среди них и лучший спортсмен школы Митя Бекетов. Он и теперь у меня перед глазами: русоволосый, кареглазый, в белой рубашке, на щеках — румянец, как у девушки. О нем Юра Раннев пел:

Ой, ты, Митенька, красна девушка,
Мы пойдем с тобой, разгуляемся!

Митя при этом вспыхивал, и щеки заливал румянец. Митя был любимцем всего класса. Он играл на гармошке. Даже увез ее с собой, когда поехал на фронт. Мне слышится, как он играет:

Чуть только открою окошко,
Все слышу, как там, вдалеке,
Все плачет и плачет гармошка
О юном своем игроке.

Было от него всего одно письмо из Ярославля, где формировалась 2-я ударная, в которую вошли лыжные батальоны, в частности, 39-й и 40-й ОЛБ.

В 1972 г. я о Мите и о других разведчиках-лыжниках написала:

Ему бы было пятьдесят,
Но не пришел с войны солдат,
Прожил он только двадцать лет,
Но на земле оставил след.
Пусть незаметный, небольшой,
Солдатской службы фронтовой,
В боях за город Ленинград
Он жизнь свою отдать был рад.
«Не раз я был на волоске, —
Писал он матери в письме, —
Идем в разведку не впервые».
Уральцы — парни боевые!
Ведь не один сражался он:
С ним целый лыжный батальон.
Зима. Мороз. Темно и вьюжно,
Им в тыл врага пробраться нужно,
Взять незаметно «языка»…
Задача эта нелегка.
«Язык» был взят. Наутро — в бой
Ведет разведка за собой.
Ведет стрелковые полки:
Ведь ей знакомы все пути…
Здесь — лес густой, а здесь — река.
Вот здесь мы брали «языка».
Идет жестокий смертный бой.
Снега смешалися с землей.
Повисли в небе «костыли»,
Их гонят наши «ястребки».
Рубеж намеченный был взят.
Пропал тут без вести солдат.
В снегу лежать остался он…
Ушел на запад батальон.

По просьбе матери Мити Бекетова Евдокии Ефимовны я начала поиск воинов-лыжников в 1942 г. и продолжаю его до сих пор.

Занимается новое утро…
Что-то нынешний день принесет.
Я волнуюсь сегодня, как будто
Все сегодня решится на год.
А быть может, навек все решится,
Как же быть? Куда силы отдать?
То ли музыке взяться учиться,
То ль своих ребятишек искать?
Сколько их разлетелось по свету —
Я никак сосчитать не могу.
Тот — погиб, о том — весточки нету,
Перед ними я в вечном долгу.
Все живые аукнуться могут,
О себе написать, рассказать.
Я ищу к неприезжим дорогу,
Помогите ее разыскать.
Разве музыка в этом помеха?
Может, тоже поможет она?
Пусть мне музыка будет утехой
В память тех, кого смерть отняла.
Средь ребят моих были поэты,
Живописцы, певцы, трубачи…
И, быть может, сегодня поэтому
Я ищу к их дорогам ключи.
Где ключи, верно, кто-нибудь знает…
Может, в речке, а может, в земле?
Может, в небе как звезды блуждают
И когда-то сверкнут на заре?
Буду ждать и искать терпеливо
Дорогих и любимых ребят.
Говорят, я родилась счастливой.
Может, правда — смогу разыскать?