Читаем Долина солнца (рассказы) полностью

Когда Хэнна с дочерью уехали, он остался совсем один и начал ждать. Почтовая станция опустела, и стало тихо-тихо, как будто вместе с людьми ушла душа дома, и жизнь остановилась. Райан налил себе кофе, вспомнив о том, что теперь он здесь сам себе хозяин... А может быть... может, удастся уладить все мирным путем... Настало время перемен, на смену старым порядкам приходят новые... но только понимает ли это Ли Данн? И в глубине души Мэт Райан уже знал, что он никогда не сможет понять и смириться с этим. Ибо Ли Данн был живым воплощением тех, старых порядков. Он был своего рода реликтом, пережитком прошлого, воспоминанием о тех днях, когда в здешних местах объявился Том Хитч. Для Хитча лучшие дни его жизни остались далеко в прошлом; для Данна же лучшие времена до сих так и не наступили...

Царившее в доме безмолвие нарушалось лишь громким тиканьем часов. Отхлебнув кофе, Мэт Райан положил свой "Винчестер" на стол перед собой.

Он еще раз проверил оружие, в то время как часы продолжали отмерять секунды и минуты.

Уже совсем рассвело... Китти с отцом наверное уже были в долине, довольно далеко отсюда. И приедут ли фермеры ? Согласятся ли? Ведь он здесь человек новый, и пока его еще не знает никто. Все, что на данный момент имеется у него в распоряжении, так это крохотный обрывок бумаги с нацарапанными на нем словами: Принимай хозяйство.

Он встал из-за стола и подошел к окну. Вскоре на дороге показались всадники.

* * *

Прислонив винтовку к стене рядом с дверью, он вышел на крыльцо. Их было десять... их десять, а он один. Мимолетная улыбка тронула его губы. Было время, когда старому Хитчу пришлось в одиночку отбивать нападение сорока апачей.

- Том, - прошептал он, - если ты только слышишь меня сейчас... не дай пропасть, вразуми.

Он остановился у края веранды - высокий, небритый мужчина, закаленный годами нелегкого житья, переживший на своем веку лихие времена. Взгляд его был холоден. Он ждал. В его бытность на Нуэсес все было примерно так же... хотя на этот раз он оказался в несколько ином положении .

Подъехав поближе, всадники осадили коней, выстраиваясь в один ряд во дворе перед домом. Ли Данн и Герлах были в самом центре этой шеренги.

Остальных он не замечал, и даже не думал о них. Помимо этих двоих для него больше никого не существовало.

- Привет, Данн.

Худощавый всадник пристально разглядывал его, положив руки на луку седла.

- Данн, довожу до твоего сведения, что Том Хитч передал мне записку. Он распорядился, чтобы я принимал хозяйство.

- Думаешь, тебе это удастся?

- Уверен.

Ли Данн выжидал... он и сам не знал, чего ждал и зачем медлил. Если послушать Герлаха, то выходило, что этот парень трус. Но теперь, увидев его воочию и приглядевшись повнимательней, он понял, что это совсем не так. К тому же он открыл для себя другую, весьма неприятную подробность - стоявший перед ним человек был ганфайтером.

- Кто ты такой, Райан? Мы, случайно, нигде не могли встречаться раньше?

- Если только на Нуэсес... слыхал что-нибудь о ранчо Кензи?

Ли Данн закусил губу. Ну конечно же... и как это он сразу не догадался? Та история с враждующими кланами... когда в конечном итоге в живых оставалось лишь пятеро членов семейства Кензи, а против них один Райан. Итак, этот самый Райан до сих пор жив и здоров...

- Вот так оно и получается, - продолжал Мэт. - Старые добрые времена остались в прошлом, Ли. А ведь и ты, и я - мы оба родом из прошлого. Да и старина Том, тоже. Он был неплохим человеком, которому с помощью оружия удавалось поддерживать здесь мир и вершить правосудие. Но теперь времена, когда самым веским аргументом при любом споре был револьвер, прошли безвозвратно. Так что нам с тобой, Ли, остается либо смириться с этим, либо погибнуть.

- Где девчонка? - спросил Герлах.

- Уехала отсюда вместе с отцом. Теперь они уже далеко в долине, сзывают отовсюду со Сламберинг-Хиллз сторонников старины Тома.

Он продолжал пристально разглядывать их, ни на мгновение ни выпуская ни одного из них из поля зрения, хорошо зная способности обоих.

- Ну так, что, Данн? Что надумал?

И тут у него за спиной раздался голос.

- Я никуда не уезжала... Отец уехал, я осталась. У меня в руках заряженная винтовка. Предупреждаю всех: сейчас отношения между собой выясняют только Мэт Райан и вот эти двое - Герлах и Данн. И я на месте пристрелю любого, если еще кто-либо из вас, помимо этих троих, рискнет схватиться за оружие.

- Что ж, вполне честно, - подал голос худощавый ковбой с продолговатым лицом, на котором заметнее всего выделялись выступающие скулы и резко очерченный нос. - На это стоит посмотреть.

Ли Данн расплылся в улыбке, оставаясь совершенно неподвижно сидеть в седле.

- Что ж, Ммэт, возможно ты и прав. Но знаешь, Мэт, до меня и прежде доходили кое-какие слухи о тебе... вот уж никогда не ожидал, что судьба сведет нас на узкой дрожке... и даже интересно, Мэт - неужто ты быстрее меня?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное