Читаем Долина солнца (рассказы) полностью

Квартерман оказался высоким человеком лет шестидесяти с седыми усами и аккуратной острой бородкой. Он поднялся навстречу Сартэну, когда тот вошел в комнату - подтянутый мужчина в сюртуке из черного сукна и белой шляпе. Сверкнув голубыми глазами, он протянул руку. Рядом с ним стояла высокая темноволосая девушка с карими глазами и прелестной фигуркой. Посмотрев на него, она отвела глаза, но вскоре снова украдкой взглянула в его сторону.

- Как поживаете, полковник? Меня зовут Сартэн.

- Сразу узнал вас, сэр. Ведь о вас ходят настоящие легенды. Мистер Сартэн, позвольте представить вам мою дочь, Кэрол. - Затем он слегка развернулся к стоящему поодаль рослому молодому человеку с резкими чертами лица. - Это Стив Бейн, а вот этого джентльмена - он указал на невысокого коренастого мужчину с широкоскулым лицом и умными голубыми глазами - зовут Холстон Уолкер, ему принадлежит ранчо "Проточное У".

С формальностями было покончено, и подметив собственнические замашки Бейна по отношению к Кэрол, Джим Сартэн вдруг с удивлением подумал о том, что его это почему-то раздражает.

Но больше всех его заинтересовала персона Уолкера. Холи Уолкер был преуспевающим ранчеро, но среди ковбоев ходили настоящие легенды о его сноровке и ловкости в обращении с револьверами, а также о его просто-таки сказочной заботе о своих работниках.

Когда их руки встретились в рукопожатии, Сартэну показалось, что еще никогда в жизни не приходилось ему встречать человека, обладающего такой недюжинной силой, какой был наделен этот светский лев. В его рыжевато-каштановых волосах не было заметно ни одного седого волоска, на лице не было ни морщинки, а кожа казалась гладкой и упругой.

- Пожар уничтожил обширные угодья, - вслух заметил Сартэн. - Вы, случайно, не знаете, кто это сделал?

- Известное дело, эта шайка голодранцев-"наседок", - раздраженно бросил Бейн. - А то кто же еще?

1) "Наседка" - прозвище фермера или владельца земельного надела, поселившегося на земле, пригодной для пастбищного животноводства.

- А вот они утверждают, что виноват кто-то из вас, - спокойно ответил на это Сартэн. - Может быть, обе стороны в чем-то заблуждаются?

Бейн пристально разглядывал его.

- А вы, собственно говоря, за кого? - сурово спросил он. - За этих проклятущих оборванцев или же за нас?

- Ни за тех и ни за других, - ответил Сартэн. - Я прибыл сюда, чтобы восстановить справедливость, а также, не взирая на личности, выявить нарушителей закона и проследить за тем, чтобы они понесли бы должное наказание. Закон, - добавил он, - существует не для того, чтобы с его помощью защищать интересы кого бы то ни было в ущерб интересам других.

Тогда Бейн заговорил с Квартерманом.

- Видите, полковник, а ведь я говорил вам, что нет никакого смысла посылать за рейнджерами! Мы бы здесь и сами со всем прекрасно управились бы! Давайте я все же прикажу Джону Поулу взяться за них! Уж он-то быстренько заставит их убраться отсюда!

- Только попробуй затеять что-либо подобное, - холодно сказал Сартэн, - и ты у меня живо окажешься за решеткой.

Бейн порывисто обернулся.

- А теперь послушай ты, безмозглый идиот! Да и вообще, кто ты тут такой? На меня работают полсотни преданных мне людей, и среди них немало таких, кто тебя в два счета за пояс заткнут! И никакие хваленные трепачи из рейнджеров, считающие себя к тому же шибко умными, нам тут не нужны! Со своими проблемами мы и без тебя разберемся!

Сартэн улыбнулся. Это была искренняя, дружеская улыбка. Он посмотрел на Квартермана, а затем перевел взгляд на его дочь.

- Похоже, мнения разделились, - сухо заметил он, а затем вновь обернулся к Бейну. - Я приехал сюда не за тем, чтобы выслушивать ваши соображения о техаских рейнджерах - теперь его глаза смотрели холодно - я здесь для того, чтобы разобраться в ваших проблемах, и, в конце концов, я их улажу. Хотя, - добавил он, - если среди ваших людей имеются и другие экземпляры, подобные Джону Поулу, то все, творящееся здесь, вполне закономерно. Он уже успел снискать себе славу убийцы, и есть все основания считать, что наряду с этим он пробавлялся тем, что крал коров с пастбищ. Везде, где бы он только не объявлялся, порядку и спокойствию приходил конец. И уверяю, что правильнее всего было бы дать ему расчет и проследить за тем, чтобы он убрался как можно дальше от этих мест, и тогда разрешить вашу теперешнюю ситуацию было бы намного проще.

Бейн презрительно фыркнул.

- Только на таких ковбоях, как Поул, и держится мое ранчо, - сказал он. - Мне нужны сильные люди, умеющие управляться с оружием и знающие толк в стрельбе. Что же до того, что его считают убийцей, то он, по крайней мере, не старается спрятаться за юбку закона!

- Тише, тише, Стив! - перебил его Квартерман. - Не надо ссориться! Сартэн приехал сюда по моей просьбе, и мы ничего не добьемся, если станем и дальше продолжать в том же духе!

- Кстати, полковник - Сартэн перевел взгляд на Квартермана необходимо выделить пять-шесть коров, чтобы накормить людей, что сейчас стоят лагерем у ручья. Нельзя допустить, чтобы они голодали.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кораблей
100 великих кораблей

«В мире есть три прекрасных зрелища: скачущая лошадь, танцующая женщина и корабль, идущий под всеми парусами», – говорил Оноре де Бальзак. «Судно – единственное человеческое творение, которое удостаивается чести получить при рождении имя собственное. Кому присваивается имя собственное в этом мире? Только тому, кто имеет собственную историю жизни, то есть существу с судьбой, имеющему характер, отличающемуся ото всего другого сущего», – заметил моряк-писатель В.В. Конецкий.Неспроста с древнейших времен и до наших дней с постройкой, наименованием и эксплуатацией кораблей и судов связано много суеверий, религиозных обрядов и традиций. Да и само плавание издавна почиталось как искусство…В очередной книге серии рассказывается о самых прославленных кораблях в истории человечества.

Андрей Николаевич Золотарев , Борис Владимирович Соломонов , Никита Анатольевич Кузнецов

Детективы / Военное дело / Военная история / История / Спецслужбы / Cпецслужбы
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное